Из дневника охотника русской глубинки.

[Gav]

Поляк, я тоже хочу встать в очередь на вашу книжечку(надеюсь, всё таки, она появится)! Огромное спасибо за ваши рассказы!

[Поляк]

Вот наткнулся на интересный, на мой взгляд. рассказ. Рекомендую для прочтения.http://www.primsinegorye.ru/news/zhizn/2009-01-28-hrebet-sihote-alin-visota-1168.htm

Изменено 5 октября, 2011 пользователем Поляк

[Antonio156]

Вот наткнулся на интересный, на мой взгляд. рассказ. Рекомендую для прочтения.http://www.primsineg...visota-1168.htm

Интересный рассказ.Я про Дальний восток и Сихоте-Алинь "Дерсу Узала" пару раз перечитывал и еще несколько раз фильм смотрел. Очень нравится!

[Кузбасс]

Вот наткнулся на интересный, на мой взгляд. рассказ. Рекомендую для прочтения.http://www.primsinegorye.ru/news/zhizn/2009-01-28-hrebet-sihote-alin-visota-1168.htm

Да, интересный рассказСтиль на ваш ранний похож :) Ждем с нетерпением Ваших произведений

[Поляк]

НОРКИНА ЛЮБОВЬ Может ли взрослая собака привыкнуть к новому хозяину? Конечно, может! Она также может привыкнуть и к третьему, и к четвертому, и, наверное, даже к десятому, но сколько бы их не было - первого она будет помнить и любить на протяжении всей своей жизни. Я купил ее на колхозном рынке за двадцать рублей.Тогда ей не было от роду и тридцати дней.Боже мой , какая она была страшненькая! Вся в перхоти и блохах.Наверное я никогда не купил бы такого щенка , если бы не одно обстоятельство. Рядом с мужичком продававшим ее, стояла женщина из-под полы предлагающая прохожим лисьи и енотовые шкурки.Хотя продавцы и старались скрывать свою связь, все же она была очевидной. Продавая мне щенка, мужичок поинтересовался: — Охотник? — Да, как сказать...-- уклончиво ответил я. Мужичок секунду замешкался, и вдруг спрятав щенка за пазуху, с явным сожалением произнес: — Не-е... если б охотник... Пришлось сознаться. Но мужичок мне уже не верил. И лишь когда я показал ему охотничий билет , он ворчливо ,но с явным удовольствием буркнул: — Сразу бы так. А то: “как сказать, как сказать...” К моему великому удивлению к купленному мной “блохастому комку “ продавец приложил аккуратно оформленную щенячью карточку , в которой черным по белому указывалось: порода - жесткошерстный фокстерьер , пол - сука , а также - дата рождения, цвет и положенное количество предков. Рискуя навлечь на себя гнев профессиональных кинологов ,я вместо положенной клички решил дать щенку имя.При его выборе я руководствовался правилом, озвученным в небезызвестном отечественном мультсериале: “ Как вы яхту назовете , так она и поплывет!” В голове крутились : Победа, Виктория , Удача и тому подобная ерунда , от которой я отмахивался ,как от назойливых мух. Безгранична фантазия человеческая в своем стремлении быть неподражаемым. Каких только собачьих кличек не приходилось мне встречать. Были и Шельмы , и Мымры , и даже одна , простите , Паскуда. Впрочем таковой она была не только по кличке , но и по повадкам. Стоит только зазеваться , так она на раз выпотрошит все рюкзаки и не столько сожрет , сколько растащит и попрячет по пням и кочкам. А пусти ее в дом , то уж непременно нагадит прямо в “красном углу”.Бедолага хозяин терпел все ее бесчинства лишь по причине огромной страсти к охоте на куниц , где его Паскуда была незаменима. И так - ИМЯ ! Изломав голову над этой задачей и не придумав ни чего оригинального , я махнул на все рукой и назвал собачонку Норой.Да это, наверное, и естественно , ведь собака - то норная. Как известно , норная охота одна из самых добычливых , но пожалуй и одна из самых трудоемких. Она требует от охотника хорошей физической подготовки , трудолюбия и сноровки. Да вы посудите сами : переходы от норы к норе зачастую проходят по самым трущобным лесным участкам , глубоким оврагам и т.д и т.п., а бешеный темп работы лопатой , когда зверь зажат собакой в глухом отнорке на глубине, скажем , метров двух. Добавьте к этому бетонную смерзлось земли , и нервозный ком переживаний за любимую собаку , ведущую в одиночку смертельный бой с диким зверем в условиях полной темноты и недостатка кислорода. Стоит только ошибиться при прокопке шурфа , и напуганный зверь в стремлении покинуть опасное место бросается вперед на собаку сметая её на своем пути. Особенно опасен в такой ситуации барсук. Нередко его отчаянный бросок приводит к гибели собаки... Первое свое боевое крещение Нора получила, будучи трехмесячным щенком. Попавшая на дворе в капкан амбарная крыса беспрестанно гремела цепочкой о пустое ведро, нарушая тишину ночи, и ни как не давала заснуть. О , как мне не хотелось вставать! Я ворочался с боку на бок , залезал с головой под одеяло , но спугнутый сон никак не желал возвращаться. Окончательно разозленный, я поднялся с постели и выпустил Нору на двор надеясь на быстрое избавление от надоевшей крысы. Собака , видимо, давно ждавшая этого , шмыгнула в приоткрытую дверь и растворилась в темноте двора. Осознание совершенной ошибки пришло ко мне почти мгновенно: неопытный , неокрепший щенок мог получить от зажатой в капкан крысы такой отпор, при котором страх перед диким зверем остался бы если и не навсегда , то по меньшей мере на долго. Я быстро набросил на плечи куртку и выскочил следом за собакой.Вопреки моим опасениям Нора не бросилась на прижавшуюся к земле крысильду , а изучающе ходила вокруг потягивая воздух подвижной нюхалкой с каждым кругом все ближе приближаясь к непонятному , но раздражающему нос объекту.Когда расстояние стало критически близким , крыса не выдержав бросилась на собаку и вцепилась ей в нижнюю губу. Собачонка , напуганная атакой неизвестного объекта, с визгом отскочила в сторону и вдруг неподражаемым маневром сбросив обидчика с морды мгновенно сделала ответный выпад , зажав крысу зубами. Это была первая наша победа. Хотя, наверное, не наша , а именно её - Норкина победа ! Со следующего дня я начал серьезно заниматься подготовкой Норы для будущих наших охот. Теперь я видел в Норке не маленького неразумного щенка , а подающую надежды молодую охотничью собаку... Тренировка , а правильнее сказать - притравка , норной собаки дело весьма и весьма непростое. Маленькая ошибка может повлечь за собой большие , а иногда неисправимые , отрицательные последствия в дальнейшей работе собаки. Конечно лучше производить притравку норной собаки на специальных притравочных станциях и под руководством специалиста ,но “ чехарда с тренерским составом и отсутствие полей , отвечающих мировым стандартам не могли не сказаться на игре нашей сборной...”. Построенная в собственном огороде искусственная нора Г-образной формы и взятый на прокат у товарища - охотника енот (енотовидная собака) дали возможность произвести первую притравку Норы. К великой моей радости собака быстро обнаружила затаившегося в тупике зверя и после непродолжительного облаивания сделав хорошую хватку по месту , хоть и с трудом , но вытащила из простенькой норы енота на свет Божий. Приняв из “ рук” собаки добычу и желая немедленно закрепить успех я вновь пустил енота в нору.Второй акт придуманной мной пьесы самозабвенно был отыгран Норой “ на ура”. Потом были третье и четвертое отделения концерта , низменно заканчивающиеся под аплодисменты зрительного зала. В пятый раз собака категорически отказалась идти в нору.Все мои уговоры и подбадривания были тщетны. Объяснение такого поведения Норы пришло ко мне позже , когда в процессе настоящих охот собака , злобно облаивающая под землей зверя нередко давила его , но ни когда больше не пыталась вытащить добычу наружу. С человеческой точки зрения на мой взгляд это объяснялось одной фразой: “Зачем вытаскивать зверя , если его опять отпускают ? “ Так нелепая ошибка при притравке обернулась мне в дальнейшем на охоте кубометрами перелопаченной земли. А если учесть , что сначала раскапываешь , а потом закапываешь , то становиться ясно , как дорого обходятся нам наши ошибки. Дивная пора золотой осени , так сильно вдохновлявшая великого Пушкина , уже подходила к концу. Прихваченная ночным октябрьским морозцем, лежащая на земле листва битым стеклом хрустела под ногами. Кое-где еще попадались последние грибы: октябрюшки и зеленушки. Мы с Норой шли на нашу первую охоту. Когда-то за Фомихой было большое лесное болото , теперь от него нет и следа. Лишь глубокие мелиоративные канавы да огромные торфяные холмы, богато изрытые барсуками и лисицами. Несколькими годами раньше я неплохо промышлял тут енотов (енотовидных собак).Они большие любители попользоваться барсучьими и лисьими норами , а потому обитало их тут немало. Потом они куда-то исчезли , не то переловили всех , не то эпидемия подорвала популяцию. Но в этом году один знакомый охотник рассказал , что собирая грибы своими глазами видел маленького енотишку , который спрятался в норе второй кучи. Дело в том , что все торфяные холмы , были условно пронумерованы местными охотниками дабы понятнее было слушателям при рассказах о прошедших охотах. Подобные вещи нередко встречаются в среде не только охотников , но и вообще в сельской местности при общении жителей одного района. Мало ли по России разных Синих Болот , озер с названием : Великое , Щучье , Глубокое, Святое и т.д и т.п. И уж коль рассказчик сказал , что дело было на Синем Болоте , то всем сразу ясно , что именно там , а не на Мошаном или Медвежьем. Увлеченный великим увяданием природы я не сразу заметил , что Нора куда-то пропала. Пройдя вперед вдоль канавы, я услышал лай своей собаки. Он доносился до меня со стороны уже упомянутого второго холма и казался то близким , то очень далеким. Вне всяких сомнений собака работала в норе. Перебравшись через заполненную водой канаву, я поспешил туда. Азартная работа собаки явно указывала на наличие в норах зверя. Сердце мое забилось в учащенном ритме. Такая удача: первый выход и жилая нора! Заняв удачную , на мой взгляд, позицию я почти не дыша вглядывался в искривленное жерло норы предвкушая быстрое появление потревоженного собакой зверя. И он появился , но совсем из другого отнорка и молниеносно перескочил в незамеченный мной потаенный ход. Следом за ним молча проскочила Норка лишь на мгновение остановившись для того чтобы бросить в мою сторону укоризненный взгляд. Молодая , неопытная Нора работала по крупному барсуку. Я слышал , как собака перемещалась в глубине холма. То вдруг смолкала, и тогда минуты ожидания и неопределенности казались мне бесконечностью. Я хорошо знал, как опасен барсук. Не каждая лайка способна в одиночку справиться с ним. Острые зубы , длинные когти и толстый подкожный жир делают этого зверя почти неуязвимым. Мне вспомнились рассказы опытных норников , которые с дрожью в голосе рассказывали о гибели своих собак завлеченных барсуками в глухие отнорки многоэтажных подземных городов и закопанных там хозяевами на веки вечные. Перспектива потерять собаку на первой охоте мне никак не улыбалась. Собака молчала уже более получаса. Где-то в вершинах голых берез надрывно охнул холодный северный ветер , потом все разом стихло и на землю хлынул первый густой снег. От сковавшего лес холода стало не по себе. Коченеющие от неподвижного стояния в резиновых сапогах ноги казалось стали чужими. Чтобы не промерзнуть окончательно, я стал ходить вокруг холма. Прошел еще час. Надежда на выход собаки из норы таяла вместе с коротким осенним днем. В какой-то момент мне показалось , что где-то в недрах земли раздались два-три тихих взлаивания. И опять всепоглощающая тишина. В порыве последней надежды я стал подходить к отноркам и звать собаку. Потом я ползал по холму, прикладывая ухо к грязной холодной земле, вслушиваясь в ее дыхание. Все было тщетно. Собака молчала.... Она вышла из норы спустя пять с половиной часов. Грязная ,с рваной губой и глубокими ранами на шее. В нерешительности постояла на вершине холма , как-то безразлично посмотрела в мою сторону , спустилась к канаве , жадно попила выступающей сквозь ледок воды и вдруг..... опять ушла в нору. Я даже не успел окликнуть ее. Минут через двадцать она вновь показалась на поверхности , отыскала взглядом меня и подойдя к моим ногам , как ни в чем не бывало улеглась и стала вылизываться. Схватив ее в охапку и сунув за пазуху, я опрометью бросился домой . “ Лиха беда - начало ! “ День за днем , сезон за сезоном продвигаясь охотничьими тропами совершенствовали мы с Норкой свое мастерство. Местное лисье сообщество терпело от нас большие убытки. Краем доставалось хорькам и норкам, но все же особым почетом пользовалась ночная охота на полевого хомяка. Малоценнось меха этого вредителя полей и огородов беспокоила нас мало. Азарт , а главное доступность этой охоты в межсезонье , делали ее для нас наиболее привлекательной. С наступлением сумерек , когда уставшее за долгий летний день солнце опрокидывалось за горб Отенеховской горы и окрестные поля оживали многообразием шорохов , мы с Норой отправлялись на хомячиный промысел. В этой охоте моя роль была почти нулевой: задать общее направление движения да принять задавленного собакой зверька. Всю остальную работу выполняла Нора. Она с тщательностью карателя обшаривала округу превосходно ориентируясь среди всего многообразия звуков и запахов , безошибочно находила кормящегося хомяка и бесстрашно атаковала его. Кто-то из читателей возможно сейчас улыбнется: “ То же мне героизм.... Собака против хомяка!...” Ан нет , друзья мои, полевой хомяк - это вам не домашний хомячок из коробочки. Эта дичь посерьезней будет, и жизнь свою “ за здорово живешь “ ни кому не подарит. А уж если вцепится , то быть обидчику рваным. В те моменты наших удачных , а порой и неудачных , но не менее интересных , охот я ни как не мог предположить , что этому придет конец. Жизнь , как самая сложная из всех практик, диктует нам свои , не всегда желанные для нас , условия. К великому сожалению часто обстоятельства бывают сильнее нас.Лишь спустя время понимаем мы , что то что потеряли значило для нас больше , чем то , что приобрели. Тысячу раз прав поэт, сравнив расставание с маленькой смертью. Я отдал Нору своему приятелю , такому же больному охотой , как и я сам. Разлука была трудной и мучительной. Новый хозяин Норы неоднократно приглашал меня на совместную охоту, но я под любым предлогом отказывался. Я боялся встречи с любимой собакой , которую , как мне казалось , я предал. И лишь через три года , когда чувства мои притупились , я принял очередное предложение моего товарища и то только по тому , что охотиться предстояло на лося. Приятель клятвенно заверил меня в том , что Норку на охоту он не возьмет. Но встречи избежать не удалось. Утренний Суздаль был тих и безмятежен. Лишь группа людей в белых маскхалатах что-то оживленно обсуждала у ворот одного из домов резными наличниками смотревшего на Каменку. Охотники ждали меня. Подъехав к ним я извинился за небольшое опоздание и стал спешно переодеваться прямо у машины категорически отказавшись зайти в дом. В этот самый момент жена моего товарища видимо случайно , может быть и нет , открыла дверь дома и что-то нам крикнула. Но слова ее тот час потонули в громком собачьем лае выскочившей на улицу Норки. Собака в мгновение ока оказалась у моих, ног вереща от восторга, заскочила ко мне на руки и облизала мне все лицо. Словно извиняясь за оплошность супруги , приятель мой подхватил у меня с рук Нору и быстренько водворил ее обратно в дом. Потом туда же он унес мою одежду и рюкзак. Вечером , вернувшись с охоты нас ожидал сюрприз. Жена товарища не без ревности сообщила , что Нора целый день пролежала на моем рюкзаке и не за какие вкусности не соглашалась его покинуть , а при попытке применить силу многозначительно скалилась. По причине вышеизложенного, мне было предложено вещички из дому забрать самому.... С той поры я больше ни разу не видел Нору. За свою долгую собачью жизнь двум охотникам , сначала мне , а потом моему приятелю , она подарила радость многих успешных охот. Жива она и по сей день. Только теперь это не крохотный блохастый комок , а совсем старенькая заслуженная охотничья собака.... На заре моей “ охотничьей юности “ один старый охотник , видя ,как я переживаю за свою , тогда первую , собаку сказал мне : “ Знай! Хорошая охотничья собака никогда не доживает до старости. Будь всегда к этому готов “. Я хорошо запомнил его слова , а когда погиб мой первый пес , я в эти слова поверил. Нора же своей жизнью эти слова опровергла , хотя и была много раз на волосок от смерти.Декабрь 1998г.

[Андрюха_Верная Рука]

Блин, пробрало,.........свою хоронил..........ножом копал............потом уйти не мог............

НОРКИНА ЛЮБОВЬ ...Декабрь 1998г.

Изменено 16 октября, 2011 пользователем Кузбасс
Сокращен объем цитаты

[Поляк]

ОХОТНИЧЬИ БАЙКИ.Охотничьи байки, или один охотник рассказывал…Не ошибусь в утверждении, что каждый охотник, выезжающий в «поле», знает, сколько удивительных, а порой невероятных историй случается на охоте. Передаваясь изустно, случаи эти обрастают всё новыми и новыми подробностями, иногда сильно отличаются от первоначального варианта и, подчас, возвращаются к первоисточнику спустя много времени в виде совершенно другой истории. Поэтому и называют такие россказни – байками. А байка, как известно, вещь не серьёзная, поэтому документом служить не может. Особенно благодатной средой для таких рассказов служит костёр, вокруг которого обычно усаживаются участники охоты, и подогреваемые впечатлениями прошедшего дня, ну и, конечно, немного спиртным, взахлёб и наперебой начинают вспоминать, то, что с ними когда-то случилось или от кого-то было услышано.* * *Вот был такой случай. Живёт на озере Светец егерь Шимков Станислав Владимирович. Кордон его охотничий прям на берегу стоит. Озеро большое, но не очень глубокое, берега илистые, топкие, все камышом поросли. Вдоль уреза хатки ондатровые. Ондатры много, как грязи. Весной и осенью гусь, утка на озёрной глади часто отдыхают. В сезонный перелет на охоту туда попадёшь, всё одно, что в казино джек-пот сорвёшь. В общем, лепота. Одна только беда. Берега топкие – стоять нельзя, да и тростник с камышом широкой полосой вдоль берега тянутся, а лодка у егеря только одна, да и та – полугнилая. В общем, куда не кинь – всюду клин. Но пытливый ум Шимкова нашёл выход, как когда-то, ещё в армейскую бытность, догадался он приписать к своей фамилии букву «в», так и стал украинец Шимко русским Шимковым. Наморщив ум, Станислав Владимирович придумал простейшее по конструкции, но гениальнейшее, по сути, изобретение. А состояло оно в следующем: прямо в тростниках у края воды в дно озера вбивалось четыре кола, а между ними крепилась обычная, двухсотлитровая бочка. В неё-то и высаживал егерь охотника. Стрелок стоял в сухой бочке, высовываясь из неё чуть выше пояса. Для стрельбы он мог поворачиваться на 360є, а стоявший над ним камыш, отлично маскировал его от налетающих птиц. Испытав своё изобретение с вечера, утром Шимков, как всегда радушно, встретил приехавших охотников. Потчевал гостей егерь затушенным в скороварке гусём, которого ему удалось подстрелить во время испытания бочки-засидки.День пролетел быстро, близилась вечерняя заря. Егерь на лодке стал развозить охотников по бочкам. Подъехав к первой, Шимков бодро скомандовал: - По-о-о номерам!Один из охотников, видимо самый резвый, перемахнув через борт лодки, проворно юркнул в бочку, деловито потоптался и удовлетворённо сказал:- А ничего окопчик, славный!- Ну, ни пуха, ни пера – ответил Шимков, и осенил охотника крестным знамением, обеспокоено шепнув при этом в сторону: - только б не потонул, солдатик…Не успела лодка отъехать и на десяток метров, как из «славного окопчика», надрывая нежную ткань лесной тишины, понеслись дикие ругательства, перемешанные с гортанными воплями, полными ужаса и паники. А ещё через несколько мгновений охотник, в бешеном порыве, выскочил из бочки и, опровергая законы физики, ринулся по поверхности воды в направлении спасительной лодки. Но как не было велико его желание поскорее попасть в лодку, физика оказалась сильнее. Как не крути, а наука фундаментальная. Не добежав всего несколько шагов, охотник погрузился в воду. Когда его втащили в лодку, он мычал и тыкал пальцем в направлении бочки, а потом и вовсе сник и замолчал, пригорюнившись на корме.Подъехать к бочке сразу не решились. Испуг передался всем сидящим в лодке. Но любопытство оказалось сильнее страха. Осторожно подплыв к бочке, Шимков посветил в неё фонариком. На дне, тесно прижавшись друг к другу, сидели две крупных ондатры. Они-то и атаковали бесцеремонно прыгнувшего к ним охотника, успев несколько раз укусить его за ноги и ещё за одно очень нежное место. Потом долго искали в воде отброшенное охотником в сторону ружьё, но так и не нашли. Сидя за столом, много обсуждали конструкцию подобных бочек-засидок. Говорили, что бочки надо крепить выше, чтоб ондатры туда не попадали. Но Шимков уже думал о другом. Он думал о том, как бы повыгоднее сдать ондатру, которую он теперь без особого труда будет ловить во множестве.*******Приехала бригада охотников к егерю на лесной кордон, помочь с товарным отстрелом лосей. Кордон дальний. Стоит на берегу большого лесного озера. От берега до берега полтора километра.Приехали с вечера. Как водится, приезд отметили. Пили много. Лишь один из гостей не пил. Настроен был на охоту серьёзно. Естественно утром он встал первым. Собрался, даже белый маскировочный костюм надел. Стал всех будить. Сначала ему вежливо объяснили, что спешить на охоту не нужно. Дескать, пусть зверь ляжет на днёвку, облежится. Но охотник не унимался. Тогда в ход пошли предметы, те, что под руку попадались. Охотник обиделся и вышел на улицу.Минут через пятнадцать он влетел в избу с криками:- У кого карабин есть? Дайте карабин.Эти слова мгновенно были восприняты всеми, как команда «Подъём», поданная лично министром обороны для военнослужащих первого года службы.В мгновение ока все, даже сильно страдающие похмельным синдромом, оказались возле двери.- Лоси по льду озера идут! - на выдохе произнёс охотник.Сминая друг друга, наступая друг другу на ноги, охотники ринулись на улицу. От топота ног стоял глухой гул, и тряслась земля. В суматохе, когда уже почти все протиснулись через узкую дверь, на крыльцо, один из охотников чего-то не разглядел под ногами, запнулся и, матюгаясь, полетел через ступеньки в сугроб.- Карабин… - успел кто-то крикнуть. Но его слова потонули в глухом гуле. Охотники, взбудораженные известием, бежали к дощатому пирсу и понеслись по нему, грохоча, как стадо. Некоторые бежали в валенках, трусах и шапке, неуспевшие обуться бежали кто босиком, кто в тапках. В общем, форма одежды номер раз – трусы, каска, противогаз.Прибежав на край пирса, все разом остановились, и гул стих, и настала тишина.Три лося степенно, не спеша, переходили через озеро.Вперёд выкатился егерь с карабином, и из положения «с колена» стал выцеливать.Все присутствующие, как-то напряглись, в едином порыве и с замиранием сердца ждали выстрела. До лосей было не более двухсот метров. Для карабина – почти верняк. И тогда не нужно будет целый день мотаться по лесу, морозить стрелков и бить ноги загонщикам. Удача была так рядом. «Лишь бы не промазал, лишь бы не промазал» угадывалось на лицах.Казалось, прошла целая вечность, а егерь всё не стрелял. Кто-то робко пискнул, не то от холода, не то от нетерпения: «Ну-у!» А егерь всё не стрелял. Время шло. Лоси уходили всё дальше и дальше. И лишь когда они скрылись в лесу, егерь поднялся и, хлопнув себя ладонью по колену, с неподдельной досадой сказал:- Не успел.Никто так и не понял, в чём дело. И лишь егерь знал, что его старенький служебный карабин образца 1942 года, давно уже даже на полста метрах клал все пули плашмя. А прослыть плохим стрелком ох, как не хотелось.*****Началось это возле самолётного ангара сельскохозяйственной авиации. Собрались мы с приятелем Серёгой прошвырнуться с ружьишками по Павловским полям. Проводив взглядами убегающий по трассе Суздальский автобус, доставивший нас в село Павловское, мы пересекли смачно пахнущее навозом скотные дворы и оказались на взлётной площадке межколхозного авиаотряда. - Здласьте, плиехали – пробурчал в нашу сторону небритый, мазутный мужик, возившийся возле какого-то металлолома, - своих топтунов хватает. Плипёллись, как в филальмонию. Вон ещё зубы скалят. Поди, и путёвок-то нет?!Мы с Серёгой переглянулись и ещё громче засмеялись. А что нам было горевать. На охоту ведь приехали – не на поминки. Перед нами лежали угодья, представлявшие собой поля с чередующимися посевами клевера, озимой пшеницы, пашнями. Среди этих просторов, словно родинки на теле, темнели небольшие колки лесов. И всё это было прелестно припорошено первозимним лёгким снежком. Не успели мы обойти и первые кустики, как на меня выскочил матёрый русак, коего я и добыл, особенно не напрягаясь, продемонстрировав «мастерство» Ворошиловского стрелка.От такой удачи закружилась голова. В третьих кустах подфартило Серёге. Заяц, лежавшей с моей стороны, пропустил меня и, поднявшись сзади, пересёк чепыжник, попав прямо под выстрел моего товарища.- Ну, так даже не интересно, - с лукавинкой в глазах соврал Сергей, - этак мы с тобой за день весь сезонный лимит выбьем.Последние его слова потонули в рёве налетающего на нас «кукурузника». Мы даже невольно пригнулись.Сергей, будучи человеком весьма и весьма темпераментным, злобно помахал кулаком улетающему вдаль самолёту. Мы даже не могли предположить, что через несколько минут воздушная атака повториться. Потом ещё и ещё. Летчик явно хотел помешать нам охотиться.- Ах, паразит, - заорал Серёга, - да это тот «калтавый» гад, которого мы у ангара видели. Ну, получай, «фашист гранату».С этими словами Серёга сдёрнул с плеча ружьё и остервенело лупанул под хвост улетающему после очередной атаки самолёту свинцовой пятёрой.Я заорал на приятеля чуть ли не матом:- Ты с ума сошёл! Дурень! Он куражится, а ты под статью попадёшь!Но Серёга не унимался:- Башку отстрелю удоду. Тоже мне Гастелло чумазый!Тем временем, самолёт, сделав разворот, пошёл на очередной заход. И как только его глянцево-серебристая плоскость оказалась в аккурат над нашими головами, из чрева его, подобно снежной лавине, хлынули нам в лицо удобрения. Когда мы протёрли глаза и вусмерть начихавшись, вытряхнули свои одежды, обнажившись при этом почти догола, самолёт исчез из поля видимости и больше уже не вернулся. После такого душа тела наши зудели, глаза опухли, а в горле саднило так, как будто мы обожрались перца. Ни о какой дальнейшей охоте не могло быть и речи. Кратчайшим путём мы выбрались к шоссе и, поймав попутку, отправились восвояси домой. Воняло от нас как от вывалявшихся в нечистотах бродячих кобелей. За что и пришлось нам расплатиться с водителем в двойном размере. ****Военные вертолёты в наших краях не редкость, а скорее даже очень привычное явление. В нескольких верстах военный аэродром, с обычным для данных объектов названием «Сокол». «Железные стрекозы» курсируют над окрестными лесами и полями и дённо и нощно, оттачивая мастерство своих пилотов. Каких только пируэтов и фигур высшего пилотажа не отрабатывается в нашем небе. Как-то в глухозимье тропил я зайчишку на угоре, соединяющем поля с пойменным лугом. Русачок попался хитрованный. Нажировал – сила. А насытившись за долгую зимнюю ночь, как водится, под утро на лёжку пошёл. Да не так, чтоб с обычными премудростями: петля, сдвойка, спрыжка. Нет, это всё он, конечно, сделал, но плюс к этому нафинтил, как талантливый футболист перед ударом. То краем поля пройдёт, то в середину луга метнётся, а там крутанёт и опять вверх по угору, чтоб снежок, вниз плывущий, следок засыпал. Увлёкся я. Что вокруг делается – не замечаю. Боюсь след потерять, и так уж присыпало, а в некоторых местах и вовсе малика не видно. Хвать, гул страшный. Откуда – не пойму. Верчу башкой, как сова, на 360°, а причину навалившихся на меня децибелов понять не могу. Что, думаю, за наваждение. Вдруг, прямо передо мной, из-за речного яра вертолёт всплывает, так медленно-медленно. Сначала винты, потом и весь проявился в снежной пыли, как на смазанном снимке. Пургу такую поднял, аж с ног сбивает. Ну, думаю, теперь мне косого не в жисть не найти. Потом, когда он чуть повыше поднялся, сумел я глаза открыть полностью. Вижу, сидит в кабине пилот и, глядя на меня, смеётся чуть ли не в захлёб, а сам куда-то влево от меня пальцем показывает. Оглянулся я, ах, мать честная, заяц-то мой уж к Чуркиному оврагу подбегает. Разрядил я ружьё и взяв его за стволы замахнулся прикладом в сторону вертолёта. Подыгрывая мне, лётчик завалил машину немного набок, будто бы испугавшись моей угрозы и в «бешенном» порыве направил вертолёт вертикально вверх. А я остался стоять среди белых просторов уставший, но довольный и весёлый. Кстати сказать, лётчик тот оказался, как и я, заядлым охотником. И спустя немного времени, через общих знакомых передал мне в знак примирения очень хорошую карту наших мест, за что ему огромное спасибо. А зайца того добыть мне так и не случилось, о чём я, впрочем, и не жалею. Как известно: «Охотника десятая охота кормит».

[Поляк]

ИЗ ЖИЗНИ НА ОХОТНИЧЬЕМ КОРДОНЕ.Немного согрелся, накинув на себя второе одеяло. Жар сменялся таким ознобом, что дрожали мышцы всего тела. Хотел померить температуру, но чтобы взять со стоящего рядом стула градусник, нужно было высовывать из-под одеяла руку. Нет, тепло надо беречь! Тепло….Тепло…. Чтобы было тепло, надо вставать с постели, надо топить печь. Надо топить печь, а то к утру замёрзну, как бомж на обочине. Надо топить печь! А чем её топить?! За дровами надо идти на улицу. Адская январская смесь – мороз и пронизывающий ветер. Хорошо ещё база прикрыта он него толщей бесконечного леса. Скоро начнёт темнеть и тогда совсем не захочется вставать, а подниматься надо. Надо, пока ещё светло! Готовых дров нет, их надо ещё напилить и наколоть. Брёвна есть, пила «Дружба» есть, а сил нет. Ушли силы на борьбу с простудой. Все ушли! А надеяться не на кого. В низком окне видно как бушует ветер. Высокая согнутая в дугу кроной вниз берёза мотается из стороны в сторону, как огромный маятник, то приподнимаясь вверх, то ныряя под нажимом ветра вниз. Кажется, что она боится сломаться, и каждый раз пытается опереться перевёрнутой кроной на стоящую у сарая ольху. Но ольхе тоже страшно и она, оберегая себя от лишнего веса берёзы, используя силу ветра, выныривает из-под берёзовой кроны, прижимаясь к крыше сарая. Словно под магическим гипнозом, я наблюдаю за этой борьбой, переживая то за берёзу, у которой никак не удаётся захват, то за ольху, ловко избегающую перевода в портер. Сумерки уже начинают стирать чёткость оконного экрана, и я неимоверным усилием заставляю себя встать. Холодная дрожь вновь передается всему телу. Я включаю в комнате свет, и изображения березы и ольхи исчезают в потемневшем экране окна. Вынесенная из террасы бензопила наотрез отказывается заводиться. В который раз я надеваю стартер на «улитку» и что есть силы рву тросик, - стартер срывается с зацепов и неистово больно бьёт по замёрзшему колену. Я отталкиваю пилу ногой и ухожу в дом. Бляха-муха, в доме такая же холодрыга, как и на улице! Одно хорошо – ветра нет. Сажусь на табуретку возле печки. Она уже совсем остыла. Последний раз её топил утром Шимок, но обгоревший несколько лет назад сруб дома и лишь обшитый снаружи вагонкой, а изнутри тонкой фанерой, не держит тепла. Вечером истопишь печь, чуть ли не до красна, - в доме + 36, а к утру хорошо если + 8-10 по Цельсию. В ветер дом выстывает ещё быстрей, охлаждая и печку и всё, что есть в доме. Сейчас уже и не припомнить чего мне стоило заготовить дров. Помню лишь, что пилил их ножовкой, выбирая брёвна потоньше, а потом колол их расшатанным топором. Через два часа протопки, печь начала отдавать тепло. Я напился горячего чая, а остатки кипятка вылил в термос. Померил температуру – 39 и две. Не раздеваясь, завалился в кровать, предварительно глотнув таблетку аспирина, закрыл глаза и исподволь провалился в забытьё. Где-то в глубине сознания вспомнил, как будучи ещё мальчишкой, засыпал в городской квартире, забравшись с головой под одеяло, и представлял себя таёжным охотником, ночующим в тёплом уютном зимовье. Вслушиваясь в гул бегающего по этажам лифта, верил в то, что это пурга бушует над тайгой. Представлял, как гнуться под напором ветра огромные вековые сосны, сбрасывая на мой домик пышные шапки навалившегося на них снега. И было мне так уютно и тепло, что я засыпал с неистребимой верой в то, что это должно когда-нибудь со мной обязательно случиться.Продолжение следует....

Изменено 12 декабря, 2011 пользователем Поляк

[Андрюха_Верная Рука]

Всегда с удовольствием читаю Ваши рассказы...........

ИЗ ЖИЗНИ НА ОХОТНИЧЬЕМ КОРДОНЕ.Немного согрелся, накинув на себя второе одеяло. Жар сменялся таким ознобом, что дрожали мышцы всего тела. Хотел померить температуру, но чтобы взять со стоящего рядом стула градусник, нужно было высовывать из-под одеяла руку. Нет, тепло надо беречь! Тепло….Тепло…. Чтобы было тепло, надо вставать с постели, надо топить печь. Надо топить печь, а то к утру замёрзну, как бомж на обочине. Надо топить печь! А чем её топить?! За дровами надо идти на улицу. Адская январская смесь – мороз и пронизывающий ветер. Хорошо ещё база прикрыта он него толщей бесконечного леса. Скоро начнёт темнеть и тогда совсем не захочется вставать, а подниматься надо. Надо, пока ещё светло! Готовых дров нет, их надо ещё напилить и наколоть. Брёвна есть, пила «Дружба» есть, а сил нет. Ушли силы на борьбу с простудой. Все ушли! А надеяться не на кого. В низком окне видно как бушует ветер. Высокая согнутая в дугу кроной вниз берёза мотается из стороны в сторону, как огромный маятник, то приподнимаясь вверх, то ныряя под нажимом ветра вниз. Кажется, что она боится сломаться, и каждый раз пытается опереться перевёрнутой кроной на стоящую у сарая ольху. Но ольхе тоже страшно и она, оберегая себя от лишнего веса берёзы, используя силу ветра, выныривает из-под берёзовой кроны, прижимаясь к крыше сарая. Словно под магическим гипнозом, я наблюдаю за этой борьбой, переживая то за берёзу, у которой никак не удаётся захват, то за ольху, ловко избегающую перевода в портер. Сумерки уже начинают стирать чёткость оконного экрана, и я неимоверным усилием заставляю себя встать. Холодная дрожь вновь передается всему телу. Я включаю в комнате свет, и изображения березы и ольхи исчезают в потемневшем экране окна. Вынесенная из террасы бензопила наотрез отказывается заводиться. В который раз я надеваю стартер на «улитку» и что есть силы рву тросик, - стартер срывается с зацепов и неистово больно бьёт по замёрзшему колену. Я отталкиваю пилу ногой и ухожу в дом. Бляха-муха, в доме такая же холодрыга, как и на улице! Одно хорошо – ветра нет. Сажусь на табуретку возле печки. Она уже совсем остыла. Последний раз её топил утром Шимок, но обгоревший несколько лет назад сруб дома и лишь обшитый снаружи вагонкой, а изнутри тонкой фанерой, не держит тепла. Вечером истопишь печь, чуть ли не до красна, - в доме + 36, а к утру хорошо если + 8-10 по Цельсию. В ветер дом выстывает ещё быстрей, охлаждая и печку и всё, что есть в доме. Сейчас уже и не припомнить чего мне стоило заготовить дров. Помню лишь, что пилил их ножовкой, выбирая брёвна потоньше, а потом колол их расшатанным топором. Через два часа протопки, печь начала отдавать тепло. Я напился горячего чая, а остатки кипятка вылил в термос. Померил температуру – 39 и две. Не раздеваясь, завалился в кровать, предварительно глотнув таблетку аспирина, закрыл глаза и исподволь провалился в забытьё. Где-то в глубине сознания вспомнил, как будучи ещё мальчишкой, засыпал в городской квартире, забравшись с головой под одеяло, и представлял себя таёжным охотником, ночующим в тёплом уютном зимовье. Вслушиваясь в гул бегающего по этажам лифта, верил в то, что это пурга бушует над тайгой. Представлял, как гнуться под напором ветра огромные вековые сосны, сбрасывая на мой домик пышные шапки навалившегося на них снега. И было мне так уютно и тепло, что я засыпал с неистребимой верой в то, что это должно когда-нибудь со мной обязательно случиться.Продолжение следует....

[Поляк]

Вот, кстати, и продолжение. Совсем горячее, только что дописал. Так что, простите, пока без редактуры и правки.***Почему-то любой, особенно начинающий, охотник стремится, как можно скорее поучаствовать в охоте на крупного зверя, будь то лось, кабан или олень? Не прошло это желание и мимо меня. Естественно, любая охота мне была интересна, и каждая добыча приносила несказанную радость, но всё же охота на «рога и копыта» стояла особняком. Помню, как сильно удивлён и обрадован я был в тот день, когда у меня на руках оказались восемь товарных лицензий: четыре на лося и столько же на кабана. Да уж, теперь и вспоминать смешно о том, что мой первый лось был добыт мной с соблюдением всех законов и правил, и не оказался, как это бывает обычно, браконьерским. А какая в тот день была погода? Не помню! Я даже не помню, был ли это конец ноября или начало декабря. Вспоминается, что уже ходил на лыжах. При этом вполне возможно, что снега было не так уж и много. По болотистой местности, обильно поросшей высоким мхом, в котором нога тонет по колено, ходьба без лыж превращается в муку, и каждый шаг требует троекратных физических затрат. Иногда спотыкаешься о припорошенную снегом валежину и валишься во влажный мох, утопая вытянутыми вперёд руками по самые плечи. Так что широкие охотничьи лыжи – это непременное условие и залог более-менее комфортной ходьбы с ноября по апрель. Просека, по которой я двигался, четырежды пересекалась своими перпендикулярными «сёстрами» и, наконец, упёрлась в дорогу. Более-менее оживлённые летом места, зимой были совсем пустынны. Присыпанная снежком дорожная колея, была разбита на нескончаемую цепочку непродавленных колесом вымороженных до пустоты луж, которые почему-то очень напоминали мне подёрнутое влагой пенсне Антона Павловича Чехова. Я снял лыжи и нажал ногой, обутой в валенок, на мутную скорлупку льда. Она хрустнула и, развалившись на мелкие осколки, осыпалась на дно колеи. Звук этот так неожиданно нарушивший лесную тишину, вдруг отозвался точно такими же звуками, многократно повторившимися по дороге слева от меня. Я повернул голову и увидел своего кобеля, бежавшего по дороге в мою сторону, и безжалостно рушившего продавливающийся под его тяжестью тонкий ледок. Всё время, пока я шёл по просеке, собака обшаривала в поисках жертвы округу и лишь пару раз показалась мне на глаза, мелькнув среди кустов. Теперь, когда мы оказались на дороге, пёс решил подойти ко мне, дабы сверить свой дальнейший маршрут с выбранным мной направлением. Пока я колебался куда пойти, влево или вправо по дороге, кобель перевалил через насыпь, видимо решив, что я так и буду двигаться по просеке, которая нас и вывела на дорогу, и исчез в густом молодом ельнике. Ну что ж, я принял, сделанный за меня выбор и, перенеся лыжи через колеи, пошёл за собакой. Метров через триста лес стал заметно редеть, ельник кончился, и сквозь стволы сосен стал просматриваться обширный просвет. Совсем скоро просека упёрлась в густую стену высоченного тростника. Когда долгое время ходишь по густому тёмному лесу и вдруг видишь впереди себя обширное открытое пространство, всегда возникает непреодолимое желание вырваться на эту неожиданно открывшуюся твоему взору свободу. Упорно продираясь навстречу свету сквозь тростниковые заросли, я не сразу услышал неистовый лай своей собаки. Алтай, так звали моего кобеля, работал где-то сзади и чуть левее меня. Как не обидно было бросать начатую по прокладке лыжни работу, но я повернул обратно. Иногда я останавливался и с клокотанием сердца вслушивался в грубый и вязкий лай собаки. Тогда я ещё не знал, что эти оттенки собачьего голоса означали, что Алтай работает по крупному зверю. Совсем скоро, сбросив лыжи и подкравшись на лай, я увидел и того, кто так сильно взволновал моего пса. Это был лось! Он стоял в гуще соснового подлеска и тревожно наблюдал за бегающей вокруг него собакой. Иногда он незначительно перемещался, но вновь останавливался. Тело его нервно вздрагивало, и казалось, что ещё одно мгновение, и он сорвётся с места и исчезнет в лесной непроглядной мгле. Не мешкая ни секунды, я осторожно вставил в стволы ружья пулевые патроны и, как можно бесшумнее, переместился на более выгодную, как мне показалось, для выстрела позицию. И только тут я заметил, что лось не один, и гораздо ближе ко мне стоит другой лось. Приняв решение стрелять именно по нему, я поднял ружьё, прицелился чуть ниже лопатки и нажал спуск. То, что произошло в туже секунду, настолько обескуражило меня, что я оцепенел. Весь лес впереди меня словно ожил, затрещал и помчался куда-то по сторонам. Казалось, что весь мир вокруг наполнен только лосями, которые, подобно вековым соснам, стояли в нём не сходя с места, и вдруг поняли, что жизнь – это нескончаемое движение от смерти, которую я принёс в их тихий и благополучный мир. Когда захлестнувшее мою душу волнение немного улеглось, я заметил, что лось, по которому я стрелял, остался стоять на месте. Перебарывая вновь накатившее волнение, я снова прицелился и стрельнул. Лось неуклюже шагнул вперёд, но остался стоять на ногах. Выбрасывая из патронников стреляные гильзы, я ощутил, как дрожат мои руки. Отёкшие от напряжения пальцы не слушались. Собрав в комок последние, как мне казалось, нервы, я перезарядил ружьё и дал пулевой дуплет по не желавшему падать лосю. Я видел, как пытается он отвернуться от меня, наклоняя отяжелевшее тело в сторону, как отставленная для равновесия влево передняя нога не даёт ему это сделать. Какое-то время, в задавившем меня гипнотическом оцепенении, я наблюдал за тем, как умирает огромное сильное животное, ещё несколько минут назад способное задавить меня своей массой и втоптать в мох. Лай вернувшейся собаки, возвратил меня в мир реальности и я понял, что своей нерешительностью и робостью только продляю страдания животного. Я решительно шагнул вперёд и, подойдя к лосю шагов на десять, чтобы сделать последний выстрел, вдруг понял, что до сего момента зверь не понимал, что с ним произошло и только теперь, когда увидел меня, словно догадался, в чём причина его слабости, сделавшей тело таким непослушным. Именно в этот момент наши с ним взгляды встретились…. Стоит ли рассказывать, каких неимоверных психологических усилий стоило мне сделать последний выстрел, но я его сделал. Потом я много курил, сидя на мокром пеньке и всё никак не решался подойти к добытому мной зверю. Борьба сердца и разума была мучительно долгой. К счастью, разум одержал верх, открыв мене дорогу в мир дальнейшей охоты. Спустя много лет, я где-то вычитал, что не приведи господи начинающему охотнику заглянуть в глаза умирающему от его пули лосю. Не каждый способен выдержать этого испытания. Я же считаю, что именно обстоятельства той давней и первой охоты помогли мне стать именно охотником, а не хищником, неведающим жалости и сострадания. Потом была трудная дорога на базу с самодельным рюкзаком, в который я умудрился запихнуть весь лосиный задок. Торчащие кверху копыта, постоянно цеплялись за ветви кустов и деревьев. Тяжесть было такой, что через пару сотен метров пути онемела от напряжения шея, а руки , «отрезанные» от тела лямками, повисли, как высохшие картофельные плети. Но делить тушу на куски меньшего размера запрещалось условиями товарного отстрела: на четыре части и не мельче. Весь путь я проделал, не снимая груза, т.к. и в первый-то раз с величайшим трудом напялил его на плечи лишь с восьмой попытки. Присесть отдохнуть на какую-нибудь валежину, не могло быть и речи, - вряд ли потом смог бы подняться. Когда в конце просеки, у въездных ворот базы, я увидел стоящий трёхмостовый военный КАМАЗ, ноги мои подкосились и силы кончились. Утром следующего дня с друзьями-охотниками я вывез на КАМАЗе остатки лосиной туши и отправился в город сдавать закрытую лицензию.

[СНГ55]

Красиво и душевно-С П А С И Б О.Всегда читаю с замиранием сердца и сам проживаю весь рассказ.

[Antonio156]

Как всегда очень интнресный рассказ. Читал с большим удовольствием!Спасибо! Буду ждать дальнейших работ...

[пчел]

Нда...

[Поляк]

Нда...

Дмитрий, как-то скупо и не понятно! Сказать-то чё хотел? :D

[пчел]

С новой стороны узнал тебя). Думал, только мне тяжко добытому зверю в глаза смотреть. И добирать не люблю. Потому всегда прощения прошу. Считал, что слабость.

[Вятка.]

С превеликим интересом прочитал все рассказы в данной ветке. Очень понравилось! В каждом рассказе проживаешь маленький кусочек чужой жизни. Здорово! Ждем продолжения!!!

[Elena]

Поляк, а Вы случайно не издавали свои произведения?

[Поляк]

Поляк, а Вы случайно не издавали свои произведения?

А почему вас это интересует? Хотите предложить? :)

[Elena]

Я думаю, интересная книга бы получилась :) Да, если бы набрать финансов, я бы взяла на себя организаторскую деятельность по этому поводу. :)

[Поляк]

ПИГАЛИЦА.

У дороги чибис, у дороги чибис.

Он кричит, волнуется чудак:

Ах, скажите, чьи вы?

Ах, скажите, чьи вы?

И зачем, зачем идёте вы сюда?

Те, кто помнит своё пионерское детство, хорошо знают слова этой незамысловатой бодрой песенки, под которую вышагивали мы стройными рядами на линейки и слёты дружинами, отрядами и звеньями, в один голос успокаивая взволнованную птицу, чтобы не беспокоилась она о своих чибисятах и в который раз пытались убедить её в том, что ребята – есть друзья пернатых. Не знаю, как остальные мои сверстники, а я в то время и понятия не имел, как выглядит этот самый чибис.

Теперь, наверное, трудно поверить в то, что совсем недавно были времена, когда каждый человек обеспечивал себя съестными продуктами не походом в супермаркет, а субботней поездкой в деревню с вытекающим отсюда копанием грядок и посадкой моркови, лука, свёклы и всего того, что потом должно было оказаться на семейном столе. Главным возделываемым продуктом тех лет, конечно, была картошка. На её выращивание человек тратил более всего времени и сил. Вся летняя деревенская жизнь подразделялась тогда на три основных этапа, которые как нельзя лучше характеризовались вопросом, который каждый задавал при встрече каждому: первый – «Картошку-то посадили?»; второй – «Картошку-то пропололи, окучили?»; третий – «Картошку-то убрали?». Уборка картофеля воспринималась, как самый важный и значимый результат летнего огородного сезона, начатого, ушедшей в прошлое, весной и означала быстрое и ощутимое приближение осени.

Теперь уж и не вспомнить, в каком году это было и сколько мне тогда было лет…. Но память, так безжалостно утратившая дату, оставила в своём архиве чёткую картинку того дня.

Весенняя распутица облепила ноги тяжёлой намокшей грязью, успевшей загустеть под напором щедрого майского солнца. Ноги скользят и разъезжаются. Кругом поля, поля и дорога, дорога, дорога, которой тянется к горизонту на добрый десяток километров. Впереди идёт мать, на её правом плече висят наперевес две, связанные носовым платком, тяжёлые сумки. Иногда она останавливается, перекидывает поклажу на другое плечо, оглядывается и, тяжело дыша, поджидает когда я её нагоню. Меня пугает то расстояние, которое нам предстоит пройти, и я всячески пытаюсь отстать, по-детски надеясь, что мать сжалится надо мной и повернёт вспять. Она явно нервничает, но старается сдерживаться, перенося свой гнев на налетающих на нас птиц, которые кричат так громко и звонко, что у меня закладывает уши. « У, пигалица!» - кричит мать и зловеще машет над головой свободной рукой. Но птицы не боятся её угроз, и продолжают пикировать над нами, чередуя атаку за атакой.

- Мама, а почему они Пигалицы? – спрашиваю я.

- Не знаю, сынок…. Пигалицы, Пикалки…. Их у нас всегда так зовут.

Тогда мне и в голову не пришло, что эта самая Пигалица и беспокойный чибис, из хорошо знакомой мне песни, – одна и та же птица. Прекрасно помню, как потом, спустя годы, поделился я этим знанием с матерью, и как удивлялась она тому, что прожила почти всю жизнь, так и не сопоставив воедино то, что было так очевидно и просто.

Особенно хорошо заметны чибисы весной и в начале лета. Прилетая с юга, они занимают приглянувшиеся им гнездовые территории и начинают их активно защищать от посягательства соседей и хищников. Как все кулики, гнездятся чибисы на земле. Чаще всего, живут они семейными парами, но иногда склонны к многоженству. Иной самец обзаводится гаремом из трёх-четырёх самок и, насколько это возможно, старается не обделить вниманием каждую, принимая посильное участие в насиживании кладок во всех гнёздах. Не оставляет отец без заботы и охраны и вылупившихся птенцов.

В прошлом году пришлось мне по служебной необходимости почти всё лето прожить в тесном вагончике на берегу небольшого водоёма, расположенного в речной пойме. Естественно, что многие виды птиц оказались моими соседями. Были среди этого оперённого видового разнообразия и чибисы. Сначала я не обращал на них ни какого особенного внимания. Кулики эти для наших мест обычны и особого интереса для наблюдений не представляют. Так я считал до определённого момента, когда случилась история, резко поменявшая моё отношение к этим птицам.

Практически все дикие звери и птицы, привыкшие к постоянному присутствию не докучающего им человека, со временем меняют к нему своё отношение и перестают воспринимать его, как угрозу. Более того, многие из животных так приспосабливаются к близкому присутствию «царя природы», что начинают использовать его как защиту. О том, что на это способны такие, на первый взгляд, безмозглые птицы, как кулики, я не мог и предположить. Однажды я заметил, что чибисы, ранее пугливо взлетающие с тревожными криками, при моём приближении, вдруг стали опускаться на землю в непосредственной близости от меня, при этом, не особо стараясь, скрывать своих чибисят. Более того, они быстро заметили, что меня боятся сороки, вороны и чайки.

Однажды, разомлев от полуденной жары, я прилёг на топчан в вагончике и уснул. Проснулся я от тревожных криков чибиса-отца, который вился возле открытой двери с недвусмысленным намерением разбудить меня. Я выскочил на улицу и увидел, как чибис-мама пытается прогнать от затаившихся в траве птенцов, трёх наглых сорок. Увидев меня, белобокие хищницы мгновенно улетели, и чибисы тут же успокоились.

Многие зоологи утверждают, что страх животных перед человеком является врождённым и перебороть его зверю или птице не суждено никогда, однако практика общения Homo sapiens c представителями дикой фауны иногда преподносит сюрпризы, позволяющие усомнится в правильности этой теории.

Чибисёнок затаился.

[Gav]

Спасибо, Вадим!Почитаем.

[Поляк]

ВНУК ДОН КИХОТА

*

Как не противилась зима, как не совала палки в колеса накатывающей весне, а в положенный срок, в ночь на 14 апреля разлилась паводком Нерль, затопила луга аж до самого леса, сбросила с груди ледовые оковы и вздохнула привольным южным ветерком.

Весна пришла теплой и дружной. День за днем неприкрытое облаками бестыжее солнце прогревало окрестные поля и вглядевшись можно было увидеть, как над еще влажными полями стояло рифленое марево. Вокруг пахло новизной.

Весна - всегда начало новой жизни. На высоких Бураковских речных склонах, обильно порсших соснами, деловито хлопотали над гнездами грачи:

— Брат!

— А ?

— Ты строишь ?

— Да. А ты ?

— А - га ?

Ранним утром, возвращаясь из леса, Антон случайно спугнул с гнезда кряковую утку. В небольшом углублении,выстланном прошлогодними сухими травинками и пухом, лежали четыре яйца.

— Ах, глупая !-- всплеснул руками Антон, — ведь у самой дороги угнездилась. Не будет тебе тут покоя, тут то люди, то собаки....Вот ведь оказия.

Первым желанием Антона - было забрать яйца и подложить их в гнезда к своим подсадным, которые тоже еще только начинали делать кладки. Но нужно ли человеку вмешиваться в жизнь и законы дикой природы? В голову лезли мысли о естественном отборе, но и смириться с почти стопроцентной гибелью кладки не хотелось. Антон в нерешительности стоял над покинутым наспех, испуганной уткой, гнездом. Как поступить? Забрать яйца - значит собственноручно разорить гнездо. Антон представил, как вернется к заветному месту крякуха и найдя его пустым, будет растерянно копошиться в подстилке не веря собственному несчастью.

— Нет, не трону,-- твердо решил Антон, — ведь выводят же они утят и в городских парках, и даже на крышах московских многоэтажек. Вдруг именно этой мамаше повезет и через 28 дней вылупятся из заботливо насиженных яиц темненькие утятки. Уведет их мать к реке, спрячет в непролазных камышах, убережет от бед и напастий. А к середине лета окрепнут они, поднимуться на крыло и в одну из коротких июльских ночей совершат свой первый полет над лесом, который был для них колыбелью.

Антон нагнулся, заботливо прикрыл мягкой подстилкой обнаженную кладку и отправился домой. Переплывая на лодке через широко раскинувшую свои полые воды Нерль, он увидел, как сделала проверочный круг над лесом утка и исчезла среди пушистых сосновых лап. Птица вернулась на гнездо. Антон мысленно пожелал ей удачи и материнского счастья.

*

Много ли надо чтобы погубить кладку птицы? Иногда для этого достаточно спугнуть ее с гнезда. Отдыхающие весной на природе люди зачастую и не задумываются о том, что громкая музыка, беззаботная беготня детей или рысканье прихваченных на отдых собак, заставляют испуганную птицу покинуть свое гнездо. Но то ,чему не придают значения люди, хорошо замечают вороны, сороки ,луни и другие хищники. Уж они то после ухода человека обязательно проверят покинутое гнездо и поживятся яйцами. Так люди иногда сами того не подозревая,бесцеремонно вмешиваются в жизнь диких зверей и птиц, нанося при этом немалый урон природе.

Антон всегда мечтал о том, чтобы хоть как-то, пусть небольшими, но конкретными действиями восполнять этот урон.Соседи посмеивались над простоватым Антоном за глаза, а иногда и прямо в лицо называя его чудаком. Он же вторя ехидным насмешкам, заразительно смеясь, называл себя правнуком Дон Кихота. Насмешники и не подозревали,что этот, по их мнению, недотепа в недавнем прошлом боевой офицер, имеющий в арсенале своих многочисленных наград Орден Мужества.

Еще прошлой осенью Антон приобрел двух кряковых уток и одного селезня, лишь с одной целью - развести птиц как можно больше, чтобы в дальнейшем выпустить их в природу. Конечно, все было не так просто. Привыкшие к человеку утки, могли стать легкой добычей охотников, но даже если бы хоть небольшой части их удалось уцелеть, вернулись ли бы они после зимовки в родные края? Все это было крайне интересно.К этому эксперименту Антон готовился серьезно. Он перечитал массу специальной литературы и даже привлек в это дело двоюродного брата, у которого в соседней деревне на дачном участке был небольшой огороженный пруд, а за огородами распласталась изрезанная, заполненными водой, канавами болотистая, почти непроходимая луговина. Неплохое место для выпуска утиного молодняка. Но все это было пока мечтой. И, тем не менее, Антон с братом медленно, но верно двигались к ее осуществлению. Перво-наперво, был построен теплый просторный утятник с хорошим светлым выгулом. Внутри утятника поставили искусственные гнездовые домики, которые потом планировалось выставить вдоль тростников и осоки по берегам прудка. Так хрупкая мечта потихоньку приобретала реальные очертания.

*

Между рекой и огородами раскорячился глубокий овраг. Когда-то по краю оврага стояли скотные дворы, теперь от них ни осталось и следа, и лишь хорошо удобренные коровьим навозом склоны оврага густо поросли бурьяном. Сухие бадылья репейника и крапивы превращали его в непролазные джунгли. Под их прикрытием серая куропатка устроила свое гнездо. Сидя на яйцах она часто видела, как по крутой тропе спускались к реке люди и подолгу стояли на берегу любуясь весенним разливом. Они не пугали ее, ведь они были слишком далеко, чтоб причинить вред ее гнезду. Несколько раз на овраг прибегала деревенская собака, но и она зацепив хвостом ершистого репейника, не решалась далеко углубляться в бурьян.

Опытная куропатка была рада, что устроила свое гнездо в столь безопасном и защищенном месте. Все шло как нельзя лучше, но вдруг в один из дней птица увидела приближающегося к ней человека. “ И какая нелегкая занесла его сюда?”-- подумала куропатка и плотнее прижалась к земле.

Антон увидел птицу. Она сидела не шевелясь, и была почти не заметна, лишь моргающая бусинка глаза выдавала ее присутствие. Антон замер. Куропатка вжалась в землю и с тревогой наблюдала за человеком. Казалось- еще мгновение и она с шумом сорвется с насиженного места. Не делая резких движений, человек попятился назад. И лишь когда отдалился на безопасное расстояние, облегченно вздохнув, произнес:

— Чуть не раздавил бедолагу, хорошо еще, что вовремя заметил.

Войдя в дом Антон зачерпнул ковш холодной воды, выпил залпом.

— Слышь, мать!-- обратился он к жене,-- куропаткино гнездо нашел случайно в нашем овраге.Эх и крепко сидит.Близко меня подпустила. Ты если к реке через овраг пойдешь, то по правой тропе ходи, чтоб подальше от гнезда, влево не суйся, а то спугнешь!

— Яиц-то сколько?- поинтересовалась жена.

— А я почем знаю, их не видать, но если по прошлогодним выводкам судить, то десятка два быть должно, а может и больше. Ты сама в начале зимы видала, выводок под нашими окнами ходил. Восемнадцать штук было, а к весне лишь три осталось. Такой вот он естественный отбор! Я у Сабанеева читал, что в старые времена куропаток отлавливали и в трудные зимние месяцы в сараях передерживали.Теперь этим уж ни кто заниматься не будет. А как поголовье сохранить? Пошли самым примитивным путем- запретили на куропаток охоту.Вот только запрета то этого мало кто придерживается. Мне один хвастался,что за прошлую зиму более восьмидесяти штук набил. Хотел я ему тоже набить, да думаю все равно он ни шиша не понял бы. Вообще от подобных запретов на охоту толку мало. Одна проформа. А конкретные дела много денег требуют.Со мной один охотовед спорил. Говорил, что благодаря запрету охоты на бобра, численность его в области значительно возросла. Только чушь все это собачья. На мой взгляд причина совсем другая - мех бобровый из моды вышел, вот и не стали на него охотиться! Нет спроса - нет и предложения. Или вот взять,к примеру,дикого гуся. Он весной через всю Рассею в тундру летит и в каждой области Государство с охотника за право выстрелить по нему плату берет. А какие, скажи на милость, оно это самое Госсударство, меры предпринимает по сохранению и увеличению численности этой птицы? Собираем дань с матушки природы,вот и все.Работать надо,много работать!Рачительным хозяином на своей земле надо быть, сыном любящим, а не пасынком. Истинную любовь к родной природе никакими деньгами не измеришь. Любовь эту каждому человеку с первых дней жизни прививать необходимо. Раньше чтоб в охотники вступить год в кандидатах ходили, а теперь плати милок деньги и охоться, хоть, до посинения. Я прошлой осенью вечернюю зорьку на уток стоял.Рядом со мной какой -то приезжий охотник пристроился. Еще светло было. Гляжу с Фоминской церкви голубь снимается и прямо на моего соседа летит. Ну, тот недолго думая прикладывается и бах по сизарю. Попал. Да так ловко, что голубь прямо ему в ноги кувырнулся. Сосед мой его ногой потыркал и громко с досадой сказал:” Да это и не утка”. Потом брезгливо поднял птицу и со злостью зашвырнул ее подальше в воду. Разозлился я, решил невежду наказать. Достал из кармана свое егерское удостоверение и пошел проверять у соседа документы. Все необходимые бумаги оказались в полном порядке. Пришлось попробовать надавить на совесть. На что получил конкретный и исчерпывающий ответ:” Голуби к отстрелу не запрещены. И с добытой в процессе охоты птицей могу поступать по своему усмотрению”. Вот так. Мораль к делу не пришьешь.

— Я, кстати, тоже гнездо нашла,- похвалилась жена, прерывая излишне разгорячившегося супруга.

— Ну ?!

— Возле бани в можжевельнике. Сначала в нем два яичка лежали, потом вдруг заглянула — уже три.А сейчас там пташка какая-то махонькая сидит. Когда в баню идешь, она тебя тихонько взглядом провожает. Я долго на приступке стояла, все наблюдала. Ведь не боится...

— Что ей боятся, коль ты туда не лезешь, — засмеялся Антон.

— Вот и ты не лезь. Пусть сидит.

— Великое таинство природы...Такое не каждому видеть приходится. Прошла пора и нет гнезда.В масштабах жизни это миг.А я вот думаю, неплохо бы сфотографировать, и куропаткино гнездо, и у бани которое, и то что я на прошлой неделе нашел, ну где утка сидит.Запечатлеть этот “миг”, так сказать, в веках.

На следующее утро Антон, вооружившись фотокамерой, отправился за реку в лес, чтоб увековечить сидящую на гнезде утку. Золотисто-голубое шитво неба отражалось в воде беспредельно расширяя окружающее пространство. На душе было легко и празднично. Подходя к заветному месту, Антон напряженно всматривался в лесную подстилку. Где-то там, под кустом красной бузины, прикрытое упавшей полусгнившей жердиной, упершейся в жилистое подножие старой сосны, должно быть гнездо. Для того, чтобы сделать хороший снимок, нужно было подойти к сидящей утке метров на пять. Антон приближался к гнезду, держа фотоаппарат наизготовку. Движения человека были плавными и медлительными. От напряженного всматривания слезились глаза. Шаг. Пауза. Еще шаг и вновь пауза. Уже было очень близко, но разглядеть птицу ни как не удавалось. Ближе подходить нельзя! “ Так, вот жердина. Именно здесь должно быть гнездо, — думал Антон — может, я немного ошибаюсь? Так: куст бузины, сосна, жердина...Все верно.Сделаю еще шаг...”

— Так я и думал! — уже не остерегаясь, громко сказал Антон, — вот вам и естественный отбор!

Несколько осколков скорлупы и пушинок-- вот все, что осталось от гнезда.Теперь Антон пожалел, что не забрал те четыре яйца.Плотным, холодным туманом грусть заволокла душу. И опять мысли о том, нужно ли человеку вмешиваться в жизнь и законы дикой природы, не давали Антону покоя.Ведь вмешайся он в этот закон, жизнь четырех утят была бы возможно спасена.

— Ну, хорошо! — рассуждал Антон, — забрал бы я их, подложил под подсадных, ну вылупились бы они, обрели жизнь. Но какую жизнь? Жизнь в неволе, жизнь с подрезанными крыльями.Смогла ли бы полная зерна кормушка заменить сладость вольного полета.Пусть опасного и возможно кратковременного.Полета в состоянии естественной свободы. Именно естественной, ведь любое ограничение свободы, так противоестественно каждому живому существу. Это мы -люди,загнали себя в рамки условностей, ограничивающих нашу свободу, и стараемся всех и все, кто нас окружает втиснуть в эти же самые рамки.А птицам нужен полет.

Антон мотнул головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее назойливые мысли.

— Да что за чушь!? Мало ли гибнет в природе птиц и зверей?А людей сколько по Миру убивают?Ведь кругом война, кругом смерть! Так стоит ли плакать над разоренным гнездом? Возможно не стоит...Но ведь мог спасти.Пусть маленькую крупицу того живого, что мы называем природой.А раз мог, значит надо было спасти!Так ведь нет--отстранился.Понадеялся на чудо.

Вернулся домой Антон разбитым и утомленным.Теплый весенний день казался изнуряюще жарким.Жена ковырялась в огороде, сооружая немногочисленные грядки и ровными рядками высевала в них семена.Она сразу заметила, что Антон был не в себе.Войдя на крыльцо, он нервно скинул болотные сапоги, бросил у двери куртку и пройдя в передню завалился на диван, уткнувшись лицом в подушку.

Проснулся Антон далеко за полдень.

— Обедать будешь?-- спросила жена.

— Позже. Пойду схожу к реке, проветрюсь немного, а то заспался,-- ответил Антон.

Он прошел через огород и вышел на овраг.То, что он увидел, помутило рассудок.Низина была дотла выжжена огнем и напоминала поле боя после ожесточенной схватки. Для полной достоверности не хватало лишь взрывных воронок.Антону захотелось закричать, но язык присох к небу.Подошла жена.

— Сосед порядок наводил, — пояснила она, — стал жечь бурьян, ветром пламя подхватило и на овраг.Крапива старая полыхнула.Тушить не стал.Спросила его:”Зачем зажег?”, а он и сам не знает.Рукой махнул и ушел.Когда огонь двигался, я тут стояла, видела, как куропатка с гнезда слетела. Потом я спустилась, поглядела, а там 25 обугленных яиц лажат.Теперь уж все, пропали.Видать не судьба! Да и в можжевельнике гнездо кто-то разорил.Утром еще птичка сидела, а в обед ни птички, ни яиц. Наверняка сороки слиховали.Я когда в огороде занималась, они все на бане стрекотали.

— Не судьба...,-- задумчиво повторил Антон.

— Я так понимаю, обедать не станешь?

— Нет.Ты в утятник сегодня заглядывала? Утки сидят?

— Сидят.Селезень один ходит.Бог даст высидят.

Спустя три недели Антон сделал в дневнике следующую запись:” 29 мая.Утка вывела 11 утят.Мамашу с выводком поселили в специально приготовленный выгул, но ухудшение погоды заставило на следующее утро перевести всех в предбанник....”

* * *

*

[Gav]

Быстро вы пишите, однако. За 8 минут целы рассказ слабать, нехило!Ещё раз, спасибо!

[Поляк]

Быстро вы пишите, однако. За 8 минут целы рассказ слабать, нехило!Ещё раз, спасибо!

Это всё из старого! :) Или из того, что писал для газет.

[Вятка.]

Хорошие рассказы. Спасибо, ждем еще!