Памяти Валерия Янковского

[Поляк]

Памяти Валерия Юрьевича Янковского. Бывают люди, как сваи посреди речки. Быстрая вода упирается в них обтекая со всех сторон, и кажется, что не поток стремится вниз, а свая поднимается вверх против течения. Видно эту сваю издалека, торчит она почерневшим концом из воды, словно желая показаться всем сразу и сказать, да даже не сказать, а крикнуть: «Вот она я! Любуйтесь на меня, завидуйте моей стойкости. Одна сопротивляюсь всему миру, и нет мне равной на всём белом свете!» И верят ей все, сплавляющиеся по течению, катера и лодки, обходят стороной, чтобы не напороться и не пробить тонкую обшивку души, чтобы не затонуть в пучине, пузырящейся вокруг неё воды. Но вот вдруг зазевался кто-то, налетел со всего маху, по глупости и неопытности, и надломилась она от лёгкого нажима, обозначив своё прогнившее нутро, и не стало грозной пугающей сваи. Бывают люди-валуны, крепкие и вечные, как сама жизнь. Они ни кого не пугают, мирно покоясь на речном дне. Лишь тонкое закипание воды на поверхности выдаёт их присутствие. Под водным покрывалом не возможно, оценить ни их размеры, ни их непоколебимую сущность. Нет и обманчивого ощущения, что это они плывут против течения, есть понимание того, что именно они его и создают. Даже всемогущая вода, налетая на такую глыбу, меняет своё направление, устремляясь туда, куда та захочет. Люди несутся в потоке времени. Кто-то в нём утопает или ломается под натиском обстоятельств, а кто-то ложится на его дно глыбой, изменяя направление течения и меняя русло. Договорился с руководителем литературной студии при Союзе Писателей почитать свои рассказы. То ли от волнения, то ли от нетерпения – пришёл чуть раньше и оказался первым. Сижу в холле и жду, когда придут остальные. Писатели – не дипломаты, живут не по протоколу. Все дружно опоздали почти на час. Расселись вдоль стенок на обшарпанные стулья, но председатель почему-то всё не начинает. Кого ждём? Оказалось, что ждали невысокого старичка в потёртых джинсах и стареньком джемпере. Словно извиняясь за опоздание, он немного нелепо развёл руками и, стараясь быть как можно незаметнее, прошмыгнул на стул у книжного шкафа. Старичок показался мне абсолютно неприглядным, и я в скором времени о нём позабыл, сосредоточившись на предстоящем мне экзаменационном чтении моих рассказов. Надо сказать, что читал я плохо. От скопившегося волнения, в горле постоянно пересыхало, и я то и дело отхлёбывал минералку из стакана. Иногда мысль моя уносилась куда-то далеко, и я терял текст, отчего создавалось впечатление, что писал его не я, а кто-то другой. Когда я закончил, на меня посыпался такой град поправок и замечаний, что мне стало не по себе. Первая мысль, которая пришла в мою растерзанную коллегами по перу душу, была мысль никогда больше ничего не писать. Бросить это неблагодарное дело к чёрту, т.к всё равно ничего не получается. И когда до полного моего утверждения в этой мысли осталось одно мгновение, слово взял «неприглядный старикашка». «Ну, - подумалось мне, - этот меня сейчас добьёт окончательно! Умеют они, такие писатели-неудачники, просидевшие всю жизнь в глубинке и не добившиеся признательности и успеха, сделать вид, что они-то понимают всё лучше остальных, и знают, как и о чём нужно писать. Таким дай волю, так они во всём Российском Союзе писателей только себя и оставят! И обоснуют это длинной и пространной речью!» Однако вопреки моим ожиданиям, выступление не глянувшегося мне старичка, оказалось кратким и лаконичным. Он произнёс всего два слова, которые вдруг сразу же изменили ко мне отношение окружающих. Они словно встрепенулись, мол «чего это мы?» и взгляды их стали мягче и доброжелательнее. Конечно, я тогда не понял и не оценил, какую важную роль сыграли эти слова в моей жизни, да и не были они какими-то особенными или значимыми, простые два слова «Мне понравилось». Вернувшись после чтения на своё место, я, незаметно кивнув в сторону старичка, тихонько спросил у сидящего рядом мужчины: «А кто это?» И тот, скользнув по мене недоверчивым взглядом папуаса, впервые увидевшего астролябию, шепнул мне почти в самое ухо: «Янковский». Так я впервые увидел одного из интереснейших охотничьих писателей современности – Валерия Юрьевича Янковского. Потом мы вместе ехали домой в одном автобусе, и я внимательно разглядел его лицо: острый, пытливый взгляд глубоко посаженных глаз, горбатый, как у североамериканского индейца, нос. Я со стороны наблюдал, как оживлённо он что-то обсуждал, со случайно встреченным, видимо хорошо ему знакомым, попутчиком. Мне казалось, что он совершенно не обращает на меня внимания, но когда я стал выходить, вдруг повернулся в мою сторону и спросил: «Вы в следующий вторник придёте?» От неожиданности я даже растерялся и ответил что-то невнятное. Тогда он улыбнулся и добавил: «Обязательно приходите. Будет интересно послушать ещё что-нибудь из вашего». Сам Валерий Юрьевич, посещая заседания литературной студии, практически не читал своих сочинений, но если это случалось, то создавалось впечатление, что он воспроизводит текст по памяти, а листы исписанной бумаги держит в руках, лишь для того, чтобы не очень отличатся от других. Хорошо помню, как рассказывал он о своём побеге из Сталинского лагеря, где отбывал наказание по пресловутой статье за политическую неблагонадёжность. Вдвоём с товарищем, уходя от погони, пробирались они через тайгу к китайской границе. И когда свобода была уже очень близко, на другой стороне реки, выяснилось, что товарищ панически боится воды и не умеет плавать. Боязнь утонуть была в нем так велика, что он согласен был вернуться в лагерный барак, но не переправляться через реку. Валерий Юрьевич, решив, что он не может бросить товарища, тоже не стал уходить за кордон и остался с другом дожидаться погони. Там на берегу реки, преградившей им путь к свободе, их и взяли преследователи с собаками. Маленький магазинчик в спальном районе города, где как в сельмаге продается всё от иголок до пряников. Встаю в небольшую очередь и замечаю впереди знакомую фигуру. Не смотря на преклонный возраст -- прямая осанка, раздвинутые на всю амплитуду плечи, гордо приподнятая голова. Про таких людей обычно говорят, что в них видна «порода»! Вот человек поворачивается ко мне боком, и я узнаю горбоносый профиль. Здравствуйте, Валерий Юрьевич! Янковский смущается, словно я застал его за каким-то неприличным занятием, и, протягивая мне руку, поясняет: «А я вот бутылочку «красненького» решил купить». Мы перекидываемся парой не запомненных мной фраз и он, убирая бутылку во внутренний карман куртки, поспешно уходит. Не сдержавшись, спрашиваю у молоденькой продавщицы: « А вы знаете кто это?» «Нет, - безразлично отвечает она мне, и, догадавшись, что в моём вопросе есть какой-то подвох, добавляет, - Он почти каждый день захаживает, видимо живёт где-то рядом». Конечно, какая он для неё знаменитость? Она бы, наверное, точно так же безразлично смотрела на Мамина-Сибиряка или Паустовского, не узнавая ни того, ни другого. Вот если бы к ней в магазин зашёл Том Круз или, скажем, Андрей Малахов, она бы помнила об этом всю свою жизнь, а потом долго бы рассказывала об этом детям и внукам. 18 апреля 2010 года, практически все Владимирские газеты оповестили своих читателей, что «вчера на 99 году жизни скончался известный российский писатель Валерий Юрьевич Янковский. Автор книг «В поисках женьшеня», «Полуостров», «Долгое возвращение», «От Гроба Господня до гроба ГУЛАГа», «Охота», «Тринадцать разбойников». 17 апреля ровно год, как нет с нами Валерия Янковского. Сначала я хотел написать о нём в своих «Дневниках охотника русской глубинки», но потом решил, что этот человек заслуживает отдельной темы. Светлая ему память!ссылка на книги В. Янковского:http://www.ozon.ru/context/detail/id/3902182/

Изменено 16 апреля, 2011 пользователем Поляк