**После Полудня**

[Zadatok]

Апрель. Настоящий. Поздний, такой, что пахнет легкой прелью, еще не поднявшейся от земли, смешанной с кристальной свежестью талого снега. Воздух – чистый, прозрачный, звонкий от капели и птичьих трелей, словно вымытый дождем, которого не было. Солнце, высокое уже после полудня, светило ярко-белым, холодным светом. Оно не грело, а лишь обещало вечер, отбрасывая длинные, четкие тени. Стас Волков, сорок три года (седина висков уже не пряталась), увязал в снегу. Не грязном, а чистом, но глубоком, рыхлом, сером от своей собственной водянистой структуры. Каждый шаг отдавался хлюпаньем и знакомым, тупым давлением в колене – напоминанием о зажившем, но капризном мениске. И где-то в глубине левой ступни зловеще ныла подагра, только начинающая свою осаду. На плече – «тулка» в потертом брезентовом чехле, как саван для забытого ритуала.

 

Шел к домику один. Впервые за много лет. Раньше – гомон, скрип «Буханы», братство в гостиной. Серега помнится, лет пять назад вот здесь пытаясь перепрыгнуть ручей, шлепнулся в воду по пояс, ругался так, что эхо стояло. Смеялись до слез. Теперь Серега говорил о ремонте «девятки» – как настроить карб, чтобы не троило. Петрович мог с закрытыми глазами найти глухариный ток. Теперь Петрович часами рассказывал, как гнул арматуру для фундамента своего гаража, как выводил углы. Их разговоры... Раньше это было важно. Весело. Волновало. Теперь пусто. Слова лились, но за ними не было ни искры, ни настоящего интереса. Как будто батарейки сели не только в фонариках, но и в душах. А весна вокруг! Воздух звенел, дрозды шумят, и эта чистая, ледяная ясность лишь подчеркивала внутреннюю вялость, утрату чего-то главного. Карьера? Топтание. Начальник небольшого участка, вечно разрывающийся между планами и малограмотными подчиненными, которые не могли прочитать элементарный чертеж. Друг? Кому он нужен, такой, со своей немотой посреди таких же немых Серег и Петровичей? Навыки? Организовать работу, починить кран, когда-то метко стрелял... А что умел по-настоящему? Что останется? Мусор. Как легкая прель под ногами.

 

«Интересно жил... – про себя без усмешки, констатировал он, выдергивая ногу из снежной ловушки. – Интересно». Всплывали обрывки: ночная погоня за браконьерами (их тогда с Петровичем, чуть не подстрелили), поездки на армейское стрельбище за город (форумные встречи, гремело так, что уши закладывало), стройка дачи лет десять назад – сам фундамент заливал, стены ставил. Куски действия. Без сердцевины. Без значения. Без тех связей, что могли были остаться, когда стройки кончились, а патроны в сейфе так и остались не тронутыми.

 

Выбрался на поляну к солонцам. Знакомое место, продуваемое чистым ветром, пахнущее мокрой солью и хвоей. Остановился, опираясь на приклад под чехлом. Холодная ткань влажнела от снега, цеплявшегося за грубый брезент. Перевел дух. Легкий, чистый воздух обжигал легкие. И тут...

 

Из смешанного леса (молодые березы, ельник), метрах в двадцати, выкатилось «оно». Медведь. Массивный, с шерстью свалявшейся, грязно-бурой после берлоги, но мощной, звериной. Цвет – ржаво-медный, с рыжими подпалинами на боках, как старая медь под патиной. Солнце холодным лучом выхватило эту первобытную силу. Но больше всего – «голова». Огромная. С большим кожистым черным носом. И из ноздрей – легкий, почти невидимый пар в холодном воздухе. Слышное дыхание. Жизнь. Дикая, с просони темная раздражённая махина.

Стас замер. Не от страха скорей от восхищения этой грубой, совершенной жизненной силой. И – от взгляда.

 

Глаза. Маленькие, глубоко сидящие. Не злые малоподвижные совсем пустые. Безразличные. Видна работа, оценка, звериный расчет… Угроза? Да. Пища? Возможно. Но... стоит ли?

 

Стас не шевелился. Палец сквозь чехол нащупал спуск. Рука – не слушалась. Он смотрел в эти бездонные, лишенные мысли бусины. И случилось: внутренний шум – вечный гул тревог, усталости от подчиненных, пустоты встреч – затих. Полная тишина. Только сознание своей хрупкости. Медведь чуть повернул морду. Взгляд скользнул по человеку, по влажному чехлу, угадываемым стволам. Стас понял тот момент появления знания «понимание» силы железа. Понимание, что возня не окупится.

 

Зверь фыркнул. Коротко. Презрительно: «Не стоит». Развернулся с мощной грацией – мышцы играли под шкурой цвета окисленной меди. Парок из ноздрей вырвался чуть сильнее. Не оглядываясь, тяжело зашлепал лапами по чистому, но глубокому снегу обратно в чащу. Сломал тонкую березку – мимоходом. Растворился. Топот стих. Остался лишь звериный дух и легкий парок, тающий в чистом воздухе.

 

И тут... Стаса «накрыло».

 

Ноги подкосились. Слабость. Не страх – опустошение. Колени дрожали. В животе заурчало громко, напоминание о бутербродах. И в эту немощь пришла, стала возвращаться реальность. Заполняя тишину внутри как наплывающий издалека радиоэфир.

 

*   *Вальдшнеп... ружье в чехле... Патроны... Снять? Руки...

*   *Цвет... медь и ржавчина... как та сварная калитка на даче... которую сам делал...

*   *Мама... Детсад. Вечер. Пустота у окна. Воспитательница: "Опять не придет?" Темно. Фонари не горят. Ждал... Всегда ждал...

*   *Медведь... Он меня... счел нестоящим? Слишком хлипок? Как та сломанная березка? Или ружье под чехлом остановило? Нет.

И сквозь вихрь – обид, детских страхов, взрослой пустоты, историй, которые больше не волнуют, о детях и родителях, о которых нет сил говорить главное – пробилось, как ледяная игла. Слово не звучало. Оно вонзалось в грудь, в виски, в живот. Это конец Его личного, бестолкового сериала, где второстепенные герои – Серега, Петрович – тоже как-то потухли. Этот медведь... вышел из прозрачного леса – пахнущего прелью и вечностью – посмотрел на Стаса своими медными, пустыми глазами, оценил... и отвернулся. Ушел. Спать? Умирать? Просто быть? Неважно. Он был финалом. Живым, дышащим паром воплощением того, что ждет. Стас стоял не на поляне. Он стоял на краю. Краю своей жизни, оказавшейся короче и пустее, чем он думал.

 

Он посмотрел на руки, вцепившиеся в приклад под чехлом – символ ритуала, который не связывает. Руки, умевшие держать сварочный горелку, поправлять челку дочери, жать руку Петровичу после удачного выстрела. Руки, не создавшие смысла и не удержавшие сути. В них не было мощи медвежьих лап. Была дрожь. Не совсем от зверя. На краю чистого апрельского снега, под холодным солнцем, обещающим вечер. От ужаса перед своей конечностью и незначительностью, отраженной в пустых глазах зверя и в пустоте, наступавшей между ним и миром.

 

Он не пошел дальше к домику. Не полез за колбасой. Не снял чехол. Развернулся и побрел к машине. Каждый шаг в рыхлой чистоте был отсчетом. Шаг – год. Шаг – год. В ушах – не смех друзей, а тихое бурчание – окончательное. И запах. Чистого воздуха, легкой прели, звериного духа... и слабый, едва ль – ладана? Глупо. Но вспомнилась старая церковка у поворота. И тепло нательного крестика под свитером. Не утешение. Факт. Как медведь. Как смерть. Как эта охота после полудня его жизни, с ружьем в чехле. Он коснулся пальцами места под тканью. Жест в пустоту. После полудня. Светло. Но солнце клонилось. Холодный свет. Чистый воздух.

 

ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ АКТА СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ТРУПА № 178/04-25

Дата осмотра на месте обнаружения: 19 апреля 2025 г., 14:30.
Место обнаружения: Просека ЛЭП 110 кВ "Заозерная-2", квартал 87, Вырицкое лесничество. Приблизительно 1.2 км от лесной дороги, ведущей к охотничьему домику "Лисий". Координаты: [данные удалены].
Обстоятельства обнаружения: Труп обнаружен бригадой электромонтеров АО "Ленэнерго" (филиал "Южные Сети") в ходе планового объезда трассы ЛЭП для выявления обрывов и повреждений после весенних паводков.

Описание трупа на месте:

Поза: Тело расположено в положении сидя, прислонившись спиной к стволу березы. Ноги вытянуты вперед, слегка разведены в стороны. Голова склонена на грудь, подбородок касается грудины. Руки лежат на коленях, правая кисть слегка сжата, левая расслаблена.

Одежда: Одет в камуфлированный зимний охотничий костюм (куртка и брюки фирмы "HuntPro"), темно-зеленый свитер, термобелье синего цвета. На ногах – резиновые сапоги "Бурлак" высокие, с теплыми вкладками. На голове – вязаная шапка-ушанка серого цвета. Одежда влажная от талого снега, но без видимых повреждений, разрывов, следов борьбы.

Сопутствующие предметы:

-       Рядом с правым бедром – двуствольное охотничье ружье ИЖ-27 (кал. 12/70) в брезентовом защитном чехле. Чехол застегнут. Предохранитель на ружье включен.

-       На правом плече –рюкзак охотничий (фирма "Беркут").

-       На шее, поверх термобелья и свитера, на гайтане из черной кожи – нательный крестик серебряный, простой формы, без камней.

-       В кармане куртки обнаружен охотничий билет на имя Волков Станислав Петрович, 1982 г.р., и сотовый телефон (модель Xiaomi Redmi Note 11, разряжен).

Внешние повреждения: Видимых следов насильственной смерти, кровоподтеков, ран, ссадин, признаков борьбы или удушения не обнаружено. Лицо спокойное, бледное, с легким синюшным оттенком (акроцианоз). Губы синюшные. Глаза полуприкрыты.

Предварительное заключение: На основании данных осмотра на месте обнаружения, наружного осмотра трупа и анамнеза (возраст, отсутствие видимых травм, характерная поза и обстановка) наиболее вероятной причиной смерти является острая сердечно- недостаточность. Признаков насильственной смерти не выявлено.

Судмедэксперт: /подпись/ Иванов А.Л.
19.04.2025 г.