Интервью с председателем МООиР В.Кирьякуловым.

[Партизан]

Интервью с председателем МООиР Вячеславом Кирьякуловым

Интервью с председателем Правления Московского общества охотников и рыболовов В.М. Кирьякуловым.

Фото Антона Журавкова.

 

 

— Вячеслав Михайлович, что представляет собой сегодня МООиР? Как было и что стало сегодня?

— Московское общество охотников и рыболовов, согласно юридическим канонам, это региональная спортивная общественная организация, причем традиции мы ведем еще с царских времен.

Конечно, в те времена общество было создано в основном для богатых охотников. Современное общество воссоздано решением Мособлисполкома 24 августа 1944 года. Потом образовались районные организации, и за нами начали закреплять угодья.

 

Первоначально было создано Московское общество охоты, а в 1960 году его переименовали в Московское общество охотников и рыболовов.

По сравнению с другими регионами за нами закреплен достаточно большой процент угодий, около 72%, от территорий всех угодий Московской области.

— Какую работу по сохранению охотничьих животных проводило общество?

— Достаточно плодотворно мы занимаемся воспроизводством животного мира. Наиболее яркий пример: 17 лет назад на весь МООиР, на 3 232 000 га, было выделено только четыре разрешения на добычу лося. Мы активизировали работу — строили солонцы, усилили охрану.

И вот в последние два-три года подряд получаем квоту на лосей в районе 600 особей. Семнадцать лет назад на лося могли пойти на охоту 40 человек, сейчас — 6 тысяч.

Читайте материал "МООиР сохранил охотничьи угодья"

Достаточно серьезное достижение — в Московской области есть марал. Марал обитает в свободном состоянии. Мы учитываем до 1500 особей в целом благородных оленей, основное их количество — маралы. Он у нас достаточно хорошо прижился.

Охота на маралов происходит на подкормочных площадках с вышки. Квоту получаем порядка пятидесяти. Держится марал, в основном, в Серпуховском и Можайском районах. Зверь не хочет переходить из района в район, и даже переманить его не можем. Сейчас занимаемся изучением этого феномена. Хотелось бы более широко его расселить.

Хуже обстоит дело с кабаном. И не по нашей вине. Кабана мы в Московской области развели порядка 9 тысяч особей. И потом пришла африканская чума свиней (АЧС).

И, для того чтобы не было распространения вируса через кабана, нам было предписано на государственном уровне сократить его численность до 0,25 особей на 1000 гектаров.

Несложно посчитать, что на нашей территории должно быть не более 700 особей кабана. Небольшими усилиями мы снизили количество кабана примерно до 500. Сейчас любительскую охоту на кабана удается проводить редко. И это уже от нас не зависит. Надеемся на появление вакцины от АЧС в ближайшие пару-тройку лет.

 

 

фото: Антона Журавкова

 

Тогда будем через корма вакцинировать, и будет возможность снова развести кабана. Это несложно сделать. Кабан, в отличие от лося и оленя, плодовитый зверь. Главное, охранять, кормить и проводить селекционный отстрел. Все это возможно сделать, все это умеем, знаем как.

 

 

Семнадцать лет назад кабанов было порядка 300 особей, и мы подняли численность до 9 тысяч.

— Сколько охотников является членами МООиР? Каковы потери после введения охотничьего билета единого федерального образца?

— Что сделал 209-й Закон «Об охоте»? У нас в обществе состояли люди, которые хотели иметь право не только на хранение оружие, но на хранение и ношение. Довольно много охотников состояло у нас в обществе, но ездили на охоту в основном в другие регионы России.

Большая часть из них покинули МООиР после введения «зеленого» билета. Была численность 120–130 тысяч человек, сейчас осталось 50–60 тысяч человек. Есть смысл оставаться людям, которые охотятся в наших угодьях или в угодьях Росохотрыболовсоюза.

Читайте материал "Охотпользователям нужно больше прав"

У нас для членов МООиР существует льготное и первоочередное получение разрешений и путевок в наши угодья. И только во вторую очередь и по более высоким ценам мы выдаем их всем остальным.

— Какие охоты наиболее популярны среди столичных и охотников Подмосковья?

— Самая массовая охота — это, конечно, охота по перу. Вторая суббота августа — открытие сезона. В наши угодья в открытие сезона выходят порядка 30-35 тысяч охотников одновременно. Приходится проводить серьезную работу с точки зрения безопасности, мероприятия по предупреждению пожароопасных ситуаций.

 

 

Фото из архива Вячеслава КИРЬЯКУЛОВА

 

— Традиционно в области выпускалось несколько тысяч утят. Как сейчас обстоят дела?

— Мы ежегодно выпускаем от 7 до 9 тысяч утят. Стараемся делать так, чтобы они человека не видели; выращиваем их по методике, разработанной в 90-х годах отделом дичеразведения ЦНИЛ Главохоты.

Выпускаем там, где достаточное количество ряски. Утят приходится покупать, это затраты. Поэтому в местах выпуска путевка стоит обычно дороже. В первую очередь выпускаем в городах Шатуре, Воскресенске, Талдоме.

— Каковы ваши отношения с Госохотинспекцией?

— Хочется отметить, что у нас выстроились хорошие, добрые, рабочие отношения с инспекцией по надзору и контролю охотничьих ресурсов, с Минсельхозом, с правительством Московской области.

Все руководящие органы за то, чтобы в Московской области охотничьи хозяйства были, чтобы охота была, чтобы зверя было больше, чтобы люди могли насладиться и созерцанием, и добычей, и вкусным мясом.

Читайте материал "Зачем убивают российскую охоту: Минприроды нанесло неожиданный удар"

Несовершенство законодательства не позволяет нам до конца понимать взаимоотношения с юридическими службами. Поэтому ничего страшного, что приходится нам судиться и с Минсельхозом, и с правительством Московской области. Это нормальные рабочие ситуации.

— Из-за чего основные судебные процессы? Угодья хотят изъять?

— Я хотел издалека начать. С нашей точки зрения, с точки зрения старых охотников наиболее правильная доступность охоты для населения — это общественная организация. Любой человек может прийти в общество и вступить в него. Это несложно и недорого.

 

 

фото: Антона Журавкова

 

Вступительный взнос 2500 рублей. Раз в жизни можно его и заплатить. Принцип в чем? Вступив в общество и став его членом, охотник становится наравне с другими членами, которые имеют большой охотничий стаж.

Есть второй, казалось бы, путь, более легкий, на государственном уровне, — общедоступные угодья, где, по сути, это общественное. Там никто не работает в угодьях. Надзор, естественно, существует, но общественного надзора за охотниками нет. Но, как правило, и зверя там особо и нет.

Часто вспоминаю случай, когда общественная группа студентов совместно с нашими работниками задержала нарушителя охоты во время охоты на водоплавающую дичь. В 1975–1985 гг. Министерство сельского хозяйства СССР возглавлял Валентин Карпович Месяц.

Общественные инспектора изъяли у него ружье, министр представился. Но им было все равно. Нарушение у него было несерьезное — не было путевки. В советские времена путевка стоила, как буханка хлеба. Принципиальность… Вот что такое общественный контроль.

Надо отметить, что в советское время за отстрел лося лишали свободы. Это был серьезнейший стимул остановить браконьеров. Сейчас — штраф, можно заплатить, не заплатить, отсудить, а вот лишение свободы — это дело серьезное.

Читайте материал "Сенаторы разгромили главу Минприроды Дмитрия Кобылкина"

Поэтому, конечно, лосей браконьеры стреляют. Ловим, задерживаем, сдаем, возбуждаются дела. Проблемы у наших сотрудников в том, что с 1997 года по КОАПу мы не можем составить протокол. С юридической точки зрения это объяснимо. Юридически понимаем, а практически…

 

 

фото: Fotolia.com

 

Сейчас ввели производственных контролеров, которые даже за отказ дать им документы лишают охотника права охоты от года до двух. Серьезное наказание. Сейчас начинаем получать документы производственных контролеров, тем более фото-и видеофиксация производятся.

Но особого эффекта, как было раньше, от составления протокола пока нет. Ни один браконьер не лишен свободы. Штрафы есть серьезные, по миллиону и более.

— Вы упомянули, что стреляют, ловите. Я слышал о такой цифре, что общая доходная составляющая от охоты в масштабах страны составляет 16 миллиардов рублей, а браконьерская продукция оценивается в 18 миллиардов. Согласны с этим?

— Допускаю, что эти цифры реальные.

— Что происходит с охотничьим собаководством? Почему выставка МООиРовская, когда-то гремевшая на всю Россию, можно сказать, хиреет.

— Последняя выставка этого года была более крупная, чем предыдущая. Не совсем хиреет, но сейчас идет перераспределение. Когда была важна пушнина, были, в основном, зверовые собаки — ягдтерьеры. Сейчас никому пушнина не нужна. Сейчас на подъеме легавые. Лаек меньше всего, ягдтерьеров меньше, борзых.

 

 

Фото из архива Вячеслава КИРЬЯКУЛОВА

 

— Перспективы какие? У нас на всю страну 27 тысяч легавых собак. А в области сколько, в городе?

— В МооиРе зарегистрировано всего 4,5 тысячи собак. Борзых 59, лаек 996, гончих 991, легавых 1337, спаниелей 497, норных 361, ретриверов 70. Нам большое противодействие оказывает интернет. Люди больше времени проводят в телефоне и компьютере, чем на охоте.

Мы каждый год проводим теоретическую подготовку для желающих стать экспертами по охотничьему собаководству. Каждый год порядка 35 человек в течение полугода учатся на курсах. А становятся экспертами два-три человека. Возникает проблема, что нет притока новых экспертов.

— У вас есть возрастной срез членов общества?

— По руководителям средний возраст 55 лет.

— А молодежь приходит в охотники?

— Мало. В основном — в области.

— Какие лично у Вас отношения с московским городским обществом?

— У меня были нелегкие отношения с этой организацией с самого начала. А.П. Каледин созвал городское общество, арендовал восемь помещений и занялся, в принципе, хорошим делом. Он собирал с людей деньги, издавал книжки, значки.

 

 

фото: Горбунова Романа

 

Где-то он арендовал в другом регионе пару хозяйств, туда какие-то деньги посылал, но этого, конечно, недостаточно. Получалось, что вольно или невольно он людей вводил в заблуждение.

Читайте материал "Лесной департамент Минприроды хочет снять уголовную ответственность с браконьеров"

Вот простой человек видит вывеску: "Росохотрыболовсоюз. Московское городское общество охотников"

У человека московская прописка. Он приходит туда. Потом, когда приходит к нам, мы говорим, твои деньги в хозяйство не пришли, тебе по другой цене. И он тогда уже снимался оттуда с учета, переходил к нам.

Когда членский билет перестал давать право на охоту и право на ношение оружия и хранение, то господин Каледин переизбрался. Он известный ученый, доктор наук, преподает в Тимирязевской академии, автор нескольких книг по охотоведению и истории российской охоты.

— Как проходит координация деятельности районных подразделений МООиР?

—У нас 36 охотничьих хозяйств, 45 подразделений. Проводятся совместные совещания руководителей. Много приходится взаимодействовать по ходу работ.

— Вы координируете как-то свою деятельность с деятельностью областных председателей, окружающих Москву?

— У нас достаточно плотные связи.

 

 

фото: Fotolia.com

 

— Вы — самый большой охотпользователь в области. Много ли частники хотят получить охотхозяйств? Вы испытываете сильное давление?

— Не проходит квартала, во временном понятии, чтобы кто-нибудь не захотел что-нибудь отобрать. Уйти под нас и работать в нашей команде люди не хотят.

— Как отбиваетесь?

— Юридически.

— Какая ситуация с рыбалкой?

— С рыбалкой дела обстоят значительно хуже. У нас было 44 договора, в том числе на культурно-рыбные хозяйства. Это мы брали водоемы, даже питьевые, зарыбляли, формировали стадо, прокашивали растительность. Создавали условия, чтобы рыбу стало поймать достаточно легко.

В сутки разрешалось поймать 5 килограммов рыбы — цена 50 рублей. И все было хорошо. Когда стали перезакреплять закон о рыболовстве, старые договоры у нас закончились. Был введен мораторий Д.А. Медведевым до вступления в силу закона о любительском рыболовстве.

Читайте материал "Минприроды отдали экс-соратнику Михельсона: кто такой Дмитрий Кобылкин"

Закон о любительском рыболовстве до сих пор не принят, и официально такие водоемы мы закрепить за собой не можем. И деятельность прекращена. У нас осталось из 44 — всего два водоема. И новый закон никаких преференций нам не дает.

— С Вашей точки зрения — проще принять новый закон об охоте или переделать старый?

— Проще новый, но это еще страшнее. Был 52-й Закон «О животном мире», мы прошли долгосрочное лицензирование, с боями, но получили. Потом пришел 209-й закон. Мы перешли на соглашения, до сих пор судимся.

 

 

Фото Антона Журавкова.

 

— Какую охоту вы предпочитаете?

— С приходом к руководству в охотничьих хозяйствах и обществах люди охотиться перестают. На это нет ни сил, ни времени. Я на сегодняшний день практикую одну охоту, с подсадными утками. Я их держу у себя в деревне.

Осенью на водоплавающую дичь схожу пару раз, с удовольствием схожу на куропатку и коростеля. Раньше держал норных. Чтобы купить первого ягдтерьера, в свое время я продал ружье, купил собаку и охотился. И по норным охотился, и на копытных. С ягдтерьером активно охотился и на утку.

— Какое будущее у МООиРа?

— Главное, чтобы было будущее у страны, а мы подстроимся. Наша задача — сохранить животный мир. Через нерасточительную охоту, через дичеразведение. Единственное, что меня беспокоит, чем меньше будет членов в МООиРе, тем дороже будет охота.

— А что с преподавательской деятельностью?

— Преподавательская деятельность идет на общественных началах. Периодически читаю лекции, принимаю экзамены в РГАЗУ. От МООиРа постоянно на разных курсах бакалавриата и магистратуры учится порядка 30 человек.

- Спасибо за беседу Вячеслав Михайлович!

- И Вам спасибо.

Беседовал Александр Лисицин

Источник: https://www.ohotniki.ru/hunting/societys/societys/article/2018/11/13/652576-intervyu-s-predsedatelem-mooir-vyacheslavom-kiryakulovyim.html

[Партизан]

Куда идет МООиР?

«Куда несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Прошу прощения, что в подзаголовке к своим заметкам переиначил знаменитые слова Николая Васильевича Гоголя. Но лучше, чем классик, по поводу сложившейся в Московском обществе охотников ситуации вопроса не задашь.

Фото Антона Журавкова

 

 

А положение, на мой взгляд, более чем серьезное.

Хотя этого не чувствуется после прочтения интервью с председателем правления МООиР В.М. Кирьякуловым (РОГ № 22, 2018 г.).

По его словам, трудности есть, но все это решаемые рабочие моменты.

Но перейдем к цифрам, они главные.

По словам председателя правления, сейчас численность членов общества составляет 50–60 тысяч человек.

 

Сразу же вызывает удивление такой разброс — плюс-минус 10 тысяч.

Ничего себе! Насколько я знаю, в каждом районном обществе досконально, до одного человека, подсчитывают численность членов, поскольку сейчас это вопрос выживания общества.

Эти данные и предоставляются в МООиР, остается только сложить.

Кстати, в октябре 2018 года в МООиР состоялось совещание, где была озвучена другая численность. Количество членов — всего 34 тысячи.

В юбилейном буклете, выпущенном к 150-летию МООиР в 2012 году, тогдашний президент Рос-охотрыболовсоюза Э.В. Бендерский называл МООиР самой крупной организацией ассоциации численностью в 130 тысяч человек.

То есть за шесть лет общество потеряло порядка 100 тысяч членов. Численность членов, состоящих в районных обществах г. Москвы в настоящее время, составляет всего 8,8 тысячи человек.

Достаточно вспомнить, что недавно только одно Дзержинское ООиР (самое крупное в Москве) насчитывало свыше 12 тысяч членов, сейчас в этом обществе менее одной тысячи человек.

Сокращения угрожающие. За последние два-три года прекратили свое существование из-за малочисленности: общество ОиР Северного АО г. Москвы, «Региональная общественная организация ОиР Юго-Восточного АО», «Балашихинское ООиР, коллектив охотников при Росохотрыболовсоюзе.

Единственная в Москве организация, численность в которой превышает 2 тысячи человек, это Ленинское межрайонное ООиР Юго-Западного АО. А как показывает практика, общество может более или менее финансово стабильно работать при наличии в своих рядах не менее 2 тысяч человек.

Это позволяет ему платить налоги, оплачивать аренду помещения, начислять зарплату сотрудникам, перечислять средства охотничьим хозяйствам. При ликвидации общества часть его членов, конечно, переходит в другие, но, как правило, эта часть составляет не более 50 процентов.

 

Как говорится, «не в кассу» мне показался ответ на вопрос по поводу возраста членов общества. В.М. Кирьякулов сказал, что средний возраст руководителей — 55 лет. При чем здесь руководители? Не о них спрашивали. Хотя данные по возрастному составу членов общества, конечно, имеются.

Общество стареет. Настоящее время численность так называемых льготников, то есть членов, платящих взносы не в полном размере (а это, в основном, пенсионеры, а также участники локальных конфликтов, чернобыльцы), превышает в Москве 40 процентов.

Как совершенно верно заметил В.М. Кирьякулов, молодежи в охотники приходит мало. А что делает МООиР, чтобы эту ситуацию изменить? Какую работу он проводит для прекращения оттока людей из общества? Сейчас это первейшая задача. Надо признать, что вообще информации о деятельности МООиР нет никакой.

Очень правильным мне показалось, что, говоря о воспроизводстве объектов животного мира, конкретно лося, председатель отталкивался не от общей численности лося в угодьях, а от количества выделяемых лицензий.

А то уже которое десятилетие подряд у нас делается упор на общее увеличение численности охотничьих животных и как-то забывается про отстрел. Тот же пример с кабаном. Как сказал председатель, «развели порядка девяти тысяч, а потом пришла африканская чума».

Но по поводу прихода африканской чумы я слышал несколько версий, в том числе и весьма «экзотических», но ведь хорошо известно, что при перенаселении животных, без должного ветеринарного контроля, рано или поздно начнется эпидемия.

Кабана надо было больше отстреливать, регулировать его численность. Вроде бы и из лицензионных видов его исключили, а с отстрелом ничего не поменялось.

Хорошо, что ситуация с лосем сегодня налаживается, но почему для сравнения с ситуацией нынешней В.М. Кирьякулов дает в пример самые провальные годы по численности лося, а не годы с нормальной и высокой численностью?

Ведь в конце 80-х в угодьях Московской области разгуливало свыше 12 тысяч лосей, следовательно, и отстрел их превышал сегодняшний где-то в два раза. И, даже учитывая сложнейшую ситуацию, сложившуюся в стране в 90-е годы, разве не лежит часть ответственности на МООиР, что в его угодьях не осталось зверя?

Тяжелейшая ситуация сложилась в МООиР с собаководством, и говорить о том, что сейчас собаки легавых пород на подъеме, можно, лишь сравнивая их с другими породами, находящимися в глубоком ступоре. Похоже, Москва теряет статус центра охотничьей кинологии.

О положении в МООиР с рыбалкой председатель говорит, что там «дела обстоят значительно хуже».

Можно сколько угодно говорить о количестве выпущенных в угодья утят, построенных подкормочных площадках, солонцах, организованной охране и т.д., но все это бесполезно, если общество останется без охотников.

А похоже, все к этому идет. За последние шесть лет общество в среднем теряло 17 тысяч членов в год. При сегодняшней его численности и тех же темпах оттока охотников до полного краха осталось совсем немного. Дай Бог, чтобы этот прогноз никогда не сбылся.

В современных условиях практически все вопросы упираются в деньги. Где их взять? Хотелось бы знать, есть ли в МООиР данные, сколько людей с одними только «зелеными билетами» охотится в угодьях общества?

В.М. Кирьякулов приводит цифры, что на открытие сезона в угодья выходит порядка 30–35 тысяч охотников одновременно. При нынешней численности членов общества смело можно предположить, что подавляющее большинство из них членами общества не являются.

Сейчас «зеленобилетники» платят за охоту, по-моему, тройную цену. Сделайте для них десятикратный тариф, пусть платят или вступают в МООиР, на выбор. И не надо будет повышать цены на охоту для членов общества.

А то уже сейчас цена на «мооировского» лося сопоставима с коммерческой, а ведь, чтобы эту лицензию получить, надо еще съездить на отработку, побороться с хищниками, поучаствовать в соревнованиях по стрельбе, расходы на все эти мероприятия сейчас также лежат на охотнике.

Привел в замешательство ответ В.М. Кирьякулова на вопрос: «Какое будущее у МООиР?» Дословно он сказал: «Главное, чтобы было будущее у страны, а мы подстроимся».

Разве кто-то сомневается в будущем России? А по поводу «подстроимся» — что-то очень медленно «подстраиваетесь», товарищи. Да и не подстраиваться надо, а работать.

Валентин Клименко

Источник: https://www.ohotniki.ru/hunting/societys/societys/article/2019/03/25/653655-kuda-idet-mooir.html