Поиск

Сегодняшнее выступление в рамках «Правительственного часа» в СФ выступил Министр природных ресурсов и экологии РФ Д. Кобылкин. Друзья, это бред таков, что у меня нет слов. Смотрите с 17-й минуты, он говорит об охоте. Не хочу ни чего писать, думаю вы сами все прекрасно поймете, что охота для Государства не нужна, у нее другие приоритеты. Хотелось бы спросить министра природных ресурсов, вам то не стыдно за свои анти охотничьи действия? Полюбуйтесь на человека, что так же не хочет развивать охоту у нас в стране. http://council.gov.ru/events/news/98008/

Предлагаю к прочтению и обсуждению интервью главы думского комитета по природным ресурсам Николая Николаева . Про охоту и закон... В России развернулась ожесточенная дискуссия после предложения обсудить введение трофейной охоты на краснокнижных животных. Председатель комитета Госдумы по природным ресурсам Николай Николаев оценил в интервью корреспонденту “Ъ” Анне Васильевой, насколько своевременна эта инициатива, заявил о необходимости наделения охотинспекторов схожими с силовиками полномочиями и рассказал, как идет работа над законопроектом о любительской рыбалке. — Как вы относитесь к инициативе депутата Владислава Резника о трофейной охоте на краснокнижные виды животных на возмездных основаниях с последующим определением средств на проведение исследований и охранных мероприятий? — На самом деле Владислав Резник ничего нового с точки зрения мировой охотничьей индустрии не предложил — во многих странах трофейная охота на редких животных является источником финансирования целой отрасли. Другое дело, что нам нужно рассматривать не просто отдельно взятую модель, а смотреть, как она будет работать у нас. К сожалению, с учетом того, что у нас объем незаконной охоты, только по официальным данным, превышает объем законной охоты на 2 млрд руб., мы не сможем проконтролировать, как такая инициатива будет исполнена у нас. Мы не сможем отследить, старое и больное животное выделено на отстрел или, наоборот, молодой и замечательный экземпляр. Мы до такой модели не доросли. У нас нет людей, нет должного контроля над всей отраслью. Поэтому рано об этом говорить — несвоевременность этой инициативы может привести к очень печальным последствиям. — Как вы уже отметили, в России оборот продукции, связанной с охотой, составляет 16 млрд руб., в то же время оборот незаконной продукции — 18 млрд руб. Достаточно ли действий, направленных на борьбу с браконьерством, в России? — Категорически недостаточно. Думаю, вряд ли вы найдете человека в правительстве, в Госдуме или просто среди охотников, который бы сказал: «Да, действительно, этого достаточно». У нас не решены базовые вопросы, связанные с контролем и вообще с борьбой с браконьерством. Дело в том, что в законодательстве акцент сделан на наказание за уже доказанный факт браконьерства. А вот доказательство — это целая проблема. Если в ряде стран инспектора остановят машину и в ней будет лежать раненый лось, то никто не будет спрашивать, откуда он взялся — если у тебя нет лицензии, то ты преступник. А у нас еще можно рассказать: «Я ехал по дороге, вдруг вижу — лежит лось. Он еле-еле дышал, я его взял в машину, хотел спасти. Он у меня в машине и умер, тут вы как раз меня и остановили». И поди докажи обратное. Поэтому и необходимо, чтобы бремя доказательства законности происхождения лежало именно на природопользователе. Если у тебя нет лицензии на добычу, то и не надо трогать — лежит себе и лежит. Все меры по ужесточению наказания, которые мы принимаем, нивелируются тем, что браконьера надо поймать с поличным. — Могут ли на ваш взгляд, поправки, разработанные Минприроды, которые предусматривают наделение инспекторов в области лесного, охотничьего и рыболовного надзора перекрестными полномочиями, сократить уровень браконьерства и незаконных рубок в стране? — Тема давно назрела, и внесения таких поправок мы очень ждем. Сейчас сложилась парадоксальная ситуация, что человек, который призван защищать государство от охотника-браконьера, может идти в лесу мимо речки, видеть, как рыбак-браконьер промышляет, и не иметь право его тронуть и замечание ему сделать. Соответствующие изменения в законодательство, во-первых, дадут возможность повысить качество контроля, потому что охотинспектор сможет на своей территории приглядывать и за речкой, и за лесом. Он же все равно ее патрулирует. Во-вторых, это мера, которая должна решить проблему нехватки кадров. — Не кажется ли вам, что система перекрестных полномочий спровоцирует конфликты среды инспекторов, ведь у каждого «свой кусок хлеба»? — Надо помнить, что инспектора в сфере охоты и лесного хозяйства — это госслужащие. Поэтому «моя поляна, не твоя поляна» — не совсем правильное отношение для государственного слушающего. Нужно учитывать, что на одного лесника приходится более 60 тыс. га леса. Можно ходить всю жизнь по этой территории и не наткнуться больше ни на кого. Это к вопросу о конфликтах. — Инспектора также опасаются, что на них возрастет нагрузка… — Вы абсолютно правы. Если принимать такие изменения, то нужно серьезно поработать в части социальных гарантий, говорить об уровне заработной платы такого инспектора. Дополнительно проработать вопрос образования — мы прекрасно понимаем, что для такой работы нужно быть профессионально подготовленным. Это серьезная реформа, и к ней нужно подойти соответствующим образом. Поэтому если правительство внесет такой законопроект в ближайшее время, мы будем его рассматривать комплексно и требовать в том числе проектов нормативно правовых актов. Ведь эти изменения будут затрагивать личные интересы большого количества людей, которые сейчас работают в этих отраслях. — Вы сказали о повышении заработной платы и обучении инспекторов. Не кажется ли вам, что все же логичнее эти средства направить на привлечение новых сотрудников? — На сегодняшний день вакансий в области контроля над лесами почти в два раза больше чем сотрудников. Нам предстоит еще изучить, почему люди не идут на такую работу. Я думаю, что здесь вопрос не только в заработной плате. Это исключительно тяжелый труд, ведь люди живут в условиях не всегда комфортных, у них опасная работа, по большей части территории нашей страны — тяжелые климатические условия. Надо говорить не только о том, чтобы привлечь, надо говорить еще о том, как удержать. Масса вопросов возникает, и мы должны послушать, как эти вопросы собирается решать правительство. Например, кому такой коллектив инспекторов с перекрестными полномочиями будет подчиняться? Это будет отдельная структура, или они также будут подчинены разным ведомствам? Сколько они будут получать? Это все вопросы, которые нужно проработать. — В этом году были значительно увеличены штрафы за незаконную охоту, например, за нелегальный отстрел лося придется заплатить до 400 тыс. руб. Но элементарно у большинства людей, занимающихся нелегальной добычей, просто нет денег, чтобы заплатить штраф, поэтому средства невозможно взыскать. Что на ваш взгляд с этим можно сделать? — Согласитесь, что устанавливать размер штрафа, который бы смог заплатить любой браконьер, было бы неправильно. Штраф должен быть наказанием, но вы правы, что норма о штрафах не должна быть единичной. Она должна предусматривать альтернативу: не можешь заплатить штраф, значит идешь на принудительные работы, не можешь – должен срок отсидеть или еще что-то. — В то же время увеличение такс может спровоцировать преступления. По словам охотников, сейчас участились случаи, когда браконьеры убивают егерей, заставших их за нелегальной добычей. — Это как раз иллюстрация к тому, что не все возьмутся за эту опасную работу. Для инспекторов нужно создавать специальные условия, социальные гарантии, правильно их обучать, давать соответствующие права, чтобы они могли себя защищать. У нас сейчас, на мой взгляд, есть определенный перекос: идет совершенствование законодательства в части ужесточения наказаний, но поддержки тех людей, которые должны защищать закон, у нас, к сожалению, пока явно недостаточно. Мы это сейчас как раз обсуждаем с министерством. Чем в этом случае охотинспектор отличается от сотрудника полиции? Ничем! Значит, ему нужно давать соответствующие права, которых пока нет. — Например, какие? — Вот взять ту же профподготовку охотинспектора и сравнить с подготовкой оперативного сотрудника полиции. Они принципиально разные. Но тут надо учитывать, что инспектора в отличие от городских полицейских работают в условиях, где никого нет. Кругом тайга. Помощи ждать неоткуда. Им нужны дополнительные технические средства обеспечения. Сейчас сложно сказать, но должен быть разработан комплекс мер. Пока развитие законодательства идет в сторону ужесточения наказания, а этого недостаточно. Я уверен в этом. — В этом году лесной и охотничий департамент Минприроды были объединены в один, что сразу вызвало возмущение у охотничьего сообщества, в связи с чем возобновились разговоры о передаче полномочий по охоте в другое ведомство. Может быть в этом действительно есть смысл, ведь, допустим, до 2010 года охотой занимался Минсельхоз? — Закон «Об охоте» был принят в 2009 году, когда эти вопросы находились в ведении Минсельхоза. Я не видел ни одного человека — будь то эксперт, юрист, охотник, охотовед, инспектор, которому бы понравился этот закон. Это не значит, что люди, которые его писали, неквалифицированные или преследовали нехорошие цели. Но закон не был увязан с управлением другими природными богатствами. У нас более 80% охотничьих угодий находятся все-таки в лесах. Один участок леса можно использовать и для заготовки древесины, и для сбора грибов и ягод, и для разведения дичи, для рекреации... Если все будет растаскано по отдельным ведомствам, то невозможно будет комплексно подойти к управлению природными ресурсами. В той ситуации, когда у нас абсолютно «в загоне» находится охотничья отрасль, необходимо все сохранять в одном ведомстве. Что касается объединения двух департаментов, то тут следует отметить, что за время существования профильного департамента программа развития охотничьего хозяйства не выполнена на более чем 90%. Специализированный профильный департамент не смог обеспечить развитие отрасли — за весь период внесен и принят только один закон, который связан с охотой на территории Крыма. А что у нас других проблем нет в охотничьем хозяйстве? Я уверен, что возмущение учреждением единого департамента создано во многом искусственно. Кто-то пытается представить, что после объединения лесного и охотничьего департаментов охота рухнет. А что, в охотхозяйственной отрасли у нас есть что-то, что еще не рухнуло? Наоборот, эта инициатива направлена на то, чтобы все исправить. — Охотники жестко критикуют закон «Об охоте», по их мнению, в нем столько недостатков, что проще не вносить в него бесконечные поправки, а переписать его полностью с чистого листа. Например, его противоречивые нормы и определения создали множество судебных споров. Что вы об этом думаете? — В комитет приходит очень много таких инициатив. Но, не стоит забывать, что действующий закон — это правила, по которым охотсообщество живет почти десять лет, есть долгосрочные заключенные отношения в виде охотхозяйственных соглашений. Просто перечеркнуть все и сказать: давайте мы теперь что-то новое придумаем, нельзя. Мы никогда не сможем гарантировать, что, если мы придумаем что-то новое, то оно сразу заработает. Нам все-таки нужно придерживаться принципа эволюции законодательства. Если просто перечеркнуть и все заново написать — это будет шоковая терапия, и ни к чему хорошему она не приведет. Это должна быть политика планомерного решения большого количества практических проблем. Например, нет такого понятия, как промысловая охота,— при этом у нас большое количество людей, которые такой охотой занимаются по факту. Нет понятия вольерной охоты, нет подходов в изменении охотхозяйственных соглашений. Это единственные договорные отношения, которые в принципе не подлежат какой-либо корректировке или пересмотру. От этого страдают интересы не только охотпользователей, но и государства. — После трагедии в Керчи был выдвинут ряд инициатив, направленных на ужесточение правил выдачи разрешения на оружие, а также повышение возраста приобретения оружия с 18 лет до 21 года. Как это повлияет на охотников? — Действительно, сейчас говорят о разных инициативах. Кто-то предлагает повысить возраст, кто-то вообще запретить оборот оружия. Но это — экстремальные предложения. На мой взгляд, надо подходить к этому вопросу более качественно. Так, например, Ирина Яровая предложила ввести дополнительные требования для получения охотничьего билета и лицензии на покупку охотничьего оружия молодыми людьми в возрасте от 18 до 21 года: предоставление справки с места работы, документов, подтверждающих доход, а также проводить собеседование с будущими владельцами оружия. Почему татарские депутаты предложили поднять возраст покупки оружия до 21 года Почему татарские депутаты предложили поднять возраст покупки оружия до 21 года Мне кажется, это правильное направление. Нам нужно работать не с возрастом. Если человек прошел армию, у него сдан охотминимум, а не просто поставлена подпись в соответствующей графе для получения охотничьего билета, тогда да, может получить оружие. Надо в большей степени работать с качественными показателями: с оценкой того, что умеет или не умеет человек, прошел ли он экзамен, есть ли у него опыт работы с оружием. Это все нужно обязательно учитывать. И большую роль в этом должно сыграть охотничье сообщество. Нужно помнить, что государство чаще всего подходит с точки зрения соответствия тем или иным формальным нормам, а этого мало. Роль охотсообщества должна заключаться в том, чтобы проверять людей, которые хотят получить оружие, по качественным характеристикам и квалификации. А в чем именно будет состоять этот экзамен — нужно определить именно охотничьему сообществу. — Вы заинтересовались развитием охотничьего туризма в нашей стране: например, в этом месяце в комитет приглашались охотники и рыболовы, было решено разработать какие-то предложения для развития этой сферы. Не кажется ли вам, что сначала нужно уладить все проблемы с охотой в России и уже только после этого думать о завлечении иностранных туристов, в том числе для привлечения инвестиций? Даже россияне часто уезжают за границу, чтобы поохотиться. — Речь, конечно же, идет не только об иностранных охотниках-туристах. Речь идет прежде всего о наших гражданах. Например, в Белоруссии в четыре раза больше привлекают таких туристов, чем мы. При этом почти половина таких охотников — это граждане нашей страны. Это очень показательно. Я бы не ставил в зависимость, что раньше нужно, а что позже. Ведь привлечение таких туристов, создание инфраструктуры, которая была бы удобна для охотников, создание условий для них и административных, и многих других — это и есть наведение порядка. Но, конечно же, основой должно быть прежде всего достоверная информация — сколько у нас всего есть зверья, так называемых охотничьих ресурсов. А то сейчас мы слышим разные варианты: кто-то говорит, что много, кто-то — что его совсем не осталось. Мы проехали большое количество регионов, пообщались с охотниками и охотоведами, и понимаем, что у нас достоверной информации практически нет. С этого нужно начинать. — В Госдуме уже шесть лет лежит законопроект о любительском рыболовстве. Принятие его в первом чтении вызвало волну возмущения среди рыбаков. Когда ждать его рассмотрения во втором чтении? С учетом внесенных поправок как будет выглядеть окончательная редакция? — Так как это касается десятка миллионов людей, неудивительно, что этот законопроект рассматривается так долго. Только со стороны правительства три раза были внесены поправки. Мы закончили подготовку законопроекта ко второму чтению. В настоящий момент законопроект стоит в плане рассмотрения до конца этого года. Было много тем, которые требовали внимательного рассмотрения и со стороны правительства, и депутатского корпуса, и со стороны общественности — самих рыбаков-любителей. Например, это вопросы введения именных разрешений. Сначала звучало предложение о введении таких разрешений только для рыбалки на особо ценные породы. Потом было предложение отдать полномочия по определению такого перечня рыб регионам. В результате, после бурных обсуждений, мы пришли к выводу, что это очень рискованная тема. С одной стороны, мы не понимаем, по каким принципам будут определяться эти перечни рыб, и гипотетически можно представить, что любой пескарь может попасть в этот список в том или ином регионе. Во-вторых, получение любого именного разрешения — это все же процедура платная. И здесь нельзя допустить, чтобы, создавая условия для бесплатной рыбалки, мы с другой стороны сделали ее платной, но уже на уровне государства. И еще вопрос: каким образом именное разрешение получить пацану, который в десять лет побежал на соседнюю речку рыбачить. В итоге, в последней редакции мы договорились, что такая норма уйдет. — В ОНФ заявляют, что предложенное комитетом предложение, согласно которому рыбопромысловые участки в районах Севера, Сибири и Дальнего Востока продолжат функционировать, означает сохранение платности рыбалки для миллионов рыбаков-любителей, что напрямую противоречит позиции президента. Действительно ли это так, или эта норма не будет вынесена на второе чтение? — Страна у нас огромная, и исторически сложилось так, что в перечень рыбопромысловых участков попали и те дельцы, которые просто перекрывали доступ к рекам и собирали деньги с граждан за доступ к рыбалке, и те владельцы участков, которые, по факту, выполняют природоохранную функцию. Дело в том, что в советские времена вылов семги, например, был полностью запрещен. В девяностые государство стало «открывать» реки Кольского полуострова для любителей, разрешая рыбалку по принципу «поймал-отпустил». Реки отдавали в лицензионный лов только под договор компаний с Мурманрыбводом. Компании брали на себя обязанность ограничивать рыболовную нагрузку, сохранять ресурс, строго учитывать всю пойманную и отпущенную рыбу в рамках квот и допускать ученых для ежегодной оценки здоровья популяций таких пород, как семга. В 2007 года Росрыболовство попросило все компании оформить рыбопромысловые участки вместо договоров с Мурманрыбводом. Так это сохранилось до сего дня. Мы по факту видим, что, где сохранились эти участки — там сохранилась и рыба. На соседней речке нет таких участков и нет рыбы. Нужно сохранять такой вид деятельности? Очевидно — да! Но при этом есть большое количество участков в центральной части страны, которые просто перегораживают реку. И там за государственный ресурс берут с людей деньги. В итоге под одним и тем же названием у нас существуют разные сферы деятельности. Нам важно было сохранить те участки, которые занимаются природоохранной деятельностью, и убрать случаи, когда несправедливо использует государственный ресурс для того, чтобы просто собирать деньги с граждан за доступ к этому ресурсу. К сожалению, долгие годы не получалось найти компромисса. Сейчас он все же найден и будет включать в себя участие в этой работе и региональных, и федеральных структур. Для отдельных бассейнов, которые существуют на Севере и Дальнем Востоке, такие участки будут сохранены. Сейчас мы проходим стадию окончательного согласования. Правительство поставило этот законопроект в перечень приоритетных, чтобы его все-таки успеть рассмотреть в этом году. — Насколько я понимаю, теперь появляется суточная норма вылова. Кто будет проверять, ведь сотрудников Рыбнадзора в тысячи раз меньше, чем рыболовов? — Законом закрепляется само понятие. Этот законопроект направлен на создание свободных условий для рыбаков-любителей. Но нам еще предстоит не только принять этот долгожданный законопроект, но и добиться, чтобы он действительно заработал. Для того чтобы учесть все нюансы на уровне нормативных актов, мы предлагаем оставить год до его вступления в полную силу. https://www.kommersant.ru/doc/3820256