Барклай

Спасибо.

Ага. Понятно. Еще вопрос. Если я член районного общества охотников и покупаю в нем путевку (договор на услуги ит.п.) , то она действительна только в одном определенном охот хозяйстве в границах РООиР или в любом из них?

- Но горя хапнешь! Шутка. Вот разберусь с постановкой фото на сайт тогда выложу еще. Надеюсь вам понравится.

Десять дней весенней охоты это считается сезоном охоты или как по другому? Тогда стоимость должна определяется в 6000р

По прейскуранту цен. "за 20 выходов на охоту" Кто и как их будет считать в сезоне? Весенняя охота оплачивается по дням или считается сезоном?

Спасибо. В целом понятно все кроме "оплата отработки" То есть за 40 лет в МООиРе ничего не изменилось и по прежнему вместо реальных работ в хозяйстве можно откупиться деньгами? На копытных я в коллективе не поеду, мне хватает северных охот, да и находится среди охотников с карабинами и стрельбой "туда", желания особо нет. Потом меня очень угнетает картина дележа кучек мяса. Не в том смысле, что кто то останется недовольным кусками, а сам процесс Извините.

Давайте теперь мне отдельно растолкуйте пожалуйста эту ситуацию с членством в обществе охотников системы МООиР. Я был его членом только очень давно, даже билет еще цел. Но последние пару десятков лет имею билет государственного образца за который я не плачу взносы и имею право охоты в государственных угодьях. Но сегодня в округе таких почти нет, и я вынужден вступить куда то или покупать путевку за полную стоимость как не член общества (например Рузского). Как мне логичнее поступить чтобы иметь возможность охотится с сеттером в районе? Приведите пример расчета стоимости моего вступления и прибывания членом РООиР + стоимость путевки в нем. И пример покупки путевки , как не член этого общества но на охоту в его угодьях. Заранее спасибо.

7. Туманы нового дня По кромке воды шел человек небольшого роста и ловил на поплавочную удочку. Шел он неторопливо со скоростью течения и был настолько занят ловлей, что мое приближение стало для него неожиданностью. - Здравствуйте! Клюет сегодня? – спросил я пожилого рыбака местной народности. - Аааа…Так, не очень. Харюс шипко мелкий. Вчера больше поймал и крупнее. Он достал из глубокого нагрудного кармана анорака пару рыбок похожих на плотвиц и небрежно сунул обратно. – Ты с трассы плывешь? Я утвердительно покачал головой и причалил к берегу. Пока я узнавал у своего нового знакомого далеко ли мне осталось плыть до людей, впереди за мысом показалась полная женщина и прокричав что то по- якутски замахала ему рукой. - Вот видишь, уже орут. Ни минуты покоя от этих баб нету. То иди рыбу ловить, то поехали домой. Нет мне с ними покоя. Ну ты понял, как тебе в нужную протоку попасть? – спросил меня напоследок старик. Впереди лежали острова и широкие мели, река сильно разливалась и только в одном месте можно было пройти даже под мотором. Еще там часто вырывался из под земли болотный газ и сильно пахло сероводородом. Так же он поведал мне о том, что некто Михаил завтра на УАЗике поедет в Якутск и что он всех об этом предупредил. Для меня это была огромная удача. Я поблагодарил своего гида за ценную информацию и направился к байдаре. Якут неспешно смотал кривую ивовую удочку и помахав мне рукой повернул к тайге. Видимо там находилось невидимое с воды зимовье. По его словам до поселка оставалось два десятка километров. Я включил уже ненужный навигатор и к своему удивлению обнаружил, что нахожусь в трех километрах от шоссейной дороги. Видимо река снова повернет обратно… К полудню преодолев значительную часть пути с островами и запахом газа, я увидел коров на берегу и далекие деревянные дома. Погода портилась, небо затянули низкие облака и начал капать мелкий дождь. Мне нужно было спешить поставить палатку и найти этого владельца УАЗа пока не стемнело. На плотном дерновом берегу заваленном битыми бутылками, пустыми канистрами от масла и покрышками разных сортов лежали толстые коровы с печальными глазами и задумчиво жевали. Луг вдоль реки был настолько ровно выщипан животными, что мог быть отменным полем для гольфа, если бы не чудовищный бардак из мусора и металлолома царивший вокруг. Среди всего этого резвились дети, а у кромки воды возле грузившихся надувных лодок стояли три дорогие иномарки японского производства. Наскоро поставив палатку и разобрав лодку спешу в поселок искать Михаила. Его я нашел быстро, а вот к закрытию магазина не успел. Придется ночевать с чаем и гречневой кашей. Добродушный мужик лежал под машиной и менял колодки. Он охотно согласился взять меня с собой и даже пообещал спустится ко мне на берег, чтобы я не тащил поклажу наверх. Договорились на семь утра. Пока я искал дрова, дождь усилился и люди помогавшие грузить лодки на берегу спешно распрощались, сели в машины и уехали оставив под дождем два семейства на своих моторках. В каждой из них на куче вещей сидели женщины и упитанные дети школьных лет. Люди ругались и кричали друг на друга, но вскоре отошли от берега и завелись моторы. Весь этот караван вытянулся вверх по реке и источая сизый дымок начал медленно ползти против течения. Каково же было мое удивление, когда за каждой тяжело груженой лодкой на привязи тащилась еще одна такая же с едой и питьем. День был пятница, и судя по всему люди ехали на выходные. Только теперь я понял, почему они смотрели на все мое имущество из спиннинга и котелка с таким неподдельным удивлением. Дождь прекратился в сумерках. Весь мокрый, я суетился у костра доваривая кашу. Больше всего я сожалел, что не удалось высушить лодку. В мокром виде ее вес удваивался, а платить за авиа багаж много я не мог. Нагрев у огня большой валун, устраиваюсь поудобней к огню и ужинаю глядя, как достойный сын якутского народа моет свою новую машину в кристальных водах Амги. Сначала он с разгону влетает по неглубокой косе на отмель. Потом начинает буксовать взад-вперед чтобы промыть подкрылки. Затем вынимает все коврики и открывает капот. Двигатель, салон, днище все, куда достает щетка на длинной ручке моется тщательно и окатывается из ведра стоя по колено в воде. Загаживание реки продолжалось долго. Мне это надоело и я забрался в палатку. Спать оставалось совсем не много времени. Утром предстояло собраться, все упаковать и выйти к берегу. За палаткой послышались тяжелые шаги и сопение. Это коровы возвращались с пастбищ. От них пахло теплым молоком и сеном. Увидев диковинный новый предмет на своем вечном пути к дому, они долго стояли шумно вдыхая воздух и топтали копытами по булыжниками. Иногда слышались знакомые частые шлепки падающего навоза. Меня больше волновали растяжки палатки. Я крикнул на них и животные испугано шарахнулись в сторону. Наступила ночь. Влажная и тихая. Где то далеко доносился гул моторки и треск мотоцикла. Играла музыка и лаяли собаки. Чуть тише пьяные голоса и звон битых бутылок. Спалось мне очень плохо. Во сне всплывали наскальные рисунки, причудливые скалы и страшные пожарища. Измученный такими сновидениями с неохотой покидаю теплый спальник и вылезаю в густой утренний туман. Время пять утра, и вся округа спит. Только река медленно несет свои густые воды от которых поднимается пар. Спускаюсь с котелком на берег умыться и зачерпнуть воды к чаю. Из тумана проступает пустая дюралевая лодка на камнях а дальше ничего не видно. Пока кипела вода, собрал совершенно мокрую палатку и лодку, упаковал в рюкзак и затянул лямки. Сидя на тяжелом рюкзаке потягиваю обжигающий кипяток с запахом жасминового чая и дымка. Природа не спеша просыпается, и первой подала свой голос знакомая кукушка. Ее однообразная песня звучит совсем тихо. Висящая в воздухе водяная пыль мягкой ватой глушит знакомую песню. Настало время прощаться с Амгой. Две недели я жил с ней одной жизнью. Она дарила мне рыбу, согревала в охотничьих избушках, открывала и показывала красоты Якутии, и как то нелепо вывела меня к месту, где в ней моют грязные машины и бьют бутылки… - Кукушка, кукушка! Прозреют ли люди живущие на твоих берегах. Богатая тайга дает им соболей и мясо, река дороги и рыбу Когда же они начнут уважать свой край?.... Но молчит кукушка. Видно знает правду. Белый УАЗик выкатился под горку и остановился возле меня. Крепкие руки водителя помогли мне погрузить мокрый рюкзак. Я еще раз взглянул на утреннюю Амгу и вслушался в тишину в надежде услышать кукушку. Но только собака залаяла на краю поселка. Мы поехали по сонным улицам мимо облепленных кизяком и глиной национальных коровников, брошенной сломанной техники и кривых заборов. Дорога в Якутск заняла четыре часа и час ходу на пароме через Лену. В аэропорту мне объявили за билет 29000 рублей. Таких денег у меня не было. Таксисты подсказали где найти маршрутку в Томмот. И вот я снова еду по известной всему миру Колымской трассе М-56. Старенький Хайс должен преодолеть расстояние в пятьсот километров за двенадцать часов. Но он сломался где то по середине маршрута. И мы долго ждали еще двенадцать часов пока нас не вывезут отсюда попутки. В Томмоте удачно купив билет, иду искать памятный подарок о Якутии. Как то сама собой попадается на глаза симпатичная маленькая лиственница на обочине дороги. Купив в ближайшем магазине мерную пластиковую кружку аккуратно выкапываю сибирскую красавицу и забираю с собой в вагон. Проехав шесть суток в двух поездах до Москвы, измученный вагонной духотой и болтанкой, спешу скорее добраться до квартиры и залезть под душ. Далекая поездка закончена. Скоро будут обработаны фотографии и написаны первые строчки рассказов. Они хранят запахи костра и сырое дыхание якутской тайги. Поездка удалась, и сегодня вспоминая об этих сотнях километров по красивейшей реке Амге, я снова вижу как насмешки вдоль дороги яркие плакаты « Сохраним Амгу – жемчужину Якутии». Не все так грустно. Теперь под окнами моего дома в деревне будет расти живая память о далекой и красивой стране Саха-Серэ. Туманное утро на Амге. пос. Оннёс. Паром через Лену на Якутск Колымский трак идет от Тынды и до Магадана с Камчаткой. Последняя станция на пути к Якутску Томмот. Дальше пока дорогу не проложили. ... и в дальний путь, на долгие года!

Хороший день Нет большего счастья, чем проснувшись в палатке услышать только шелест реки и голоса птиц. Никаких посторонних звуков будто и нет в природе. Уже давно не раннее утро, а я все лежу в теплом спальнике и разглядываю мелкого паучка в углу желтого купола внутренней палатки. За одну ночь он умудрился сплести там небольшую паутинку и удобно устроился в ее основании. Придется как то выгнать его оттуда. Размышляя об этом, не спеша начинаю собирать спальные вещи и упаковывать по местам в гермомешок. Солнце уже нагрело палатку и на улице совсем тепло. Какое хорошее утро сегодня. В воздухе нет намека на ветер и дождь. Всюду носятся синие стрекозы и большие колонии белых бабочек словно тополиный пух порхают возле края воды. То взлетают, то копошатся постоянно складывая и расправляя свои мраморно-белые крылья. Якуты говорят, что когда кончатся бабочки тогда и у медведей завершится брачный период. Наверное они правы. Иду купаться и бабочки белым веером разлетаются из под моих ног. Прошло два дня, как я покинул последнее поселение и как бы я не хотел, река медленно но неотступно несет меня к концу сплава поселку Оннёс. Там надеюсь найти попутку и если повезет уехать в Якутск. До этого поселка порядка 90 километров по реке. Он есть на карте моего навигатора, и по прямой всего два десятка километров. Но мне почему то упрямо твердили про девяносто. В тайге больше принято считать не километры а время затраченное в пути. Поэтому чаще всего говорят « к вечеру будешь» или « два дня пути». Ориентирами могут служить избушки или скалы особенно выделяющиеся своей красотой. Пустые бочки привязанные к деревьям или брошенные дюралевые лодки раздавленные весенними льдами. Их сплющенные тела часто торчат из прибрежных тальников, как злое напоминание беспечным путникам о суровых ледоходах и весенних паводках. Однообразная работа веслом немного утомляет и я временами просто перестаю грести и наслаждаюсь видами береговых утесов и чистотой воды в реке. За широким тихим плесом впереди видны частые гребешки волн. Это признак мелкой шиверы с быстротоком. Возможно будет хорошая рыбалка или быстрый проход с элементами слалома . Тут главное вовремя определить куда течет главное русло. Приподнимаюсь на руках и вглядываюсь в реку. От долгого сидения на одном месте зад начинает приятно оттекать и покалывать отсиженную часть. Впереди видны галечные косы на широко разлившемся кривуне. Его отвесный берег свидетельствует о большей глубине чем у пологого. Быстро толкаю нос лодки влево и начинаю интенсивно работать веслом уходя к нависшим скалам. Байдара то и дело чертит килем по камушкам, подпрыгивая на крутых лбах подводных валунов. Весло то хватает струю, то упирается в гальку. Главное быстрее пересечь этот мелкий перекат и я выплыву на глубину. Так проходят минуты, но одна мель сменяется другой, потом третьей а глубины все нет. И наконец лодка основательно села на днище. Нужно вылезать и тащить ее волоком. Какая же все таки легкая моя байдара. При глубине чуть выше щиколодки она еще способна плыть и нести тяжелый груз. Далеко вперед простираются мели. Но вот там видна более темная вода и я тащу по скользким камушкам свою спутницу . Шивера понесла нас быстро и мощно. Под мелькающим дном замечаю темные тени быстрых рыб. Это линки . Разве можно упустить хорошую рыбалку. Зачаливаюсь в улов и достаю спиннинг. Со второго броска мелкого желтого Блю-фокса ощутимый удар сильной рыбы. Линок мечется и упирается в струю. То с силой разматывает катушку, то идет вверх по течению. Удивительная эта рыбалка. Выудив трех штук разного размера, прямо тут на берегу решаюсь обедать. Крупную рыбину режу кусками в котелок, а двух помельче насаживаю на ивовый прутик. Жаль не могу я вам описать запах этой ухи из свежего ленка. Тальниковый дымок от костра и мелко порезанный дикий лук делают ее особенно вкусной и питательной. Никакой другой заправки у меня нет, да и не нужна она вовсе. С удовольствием дую на ароматный бульон в деревянной ложке. Среди блёсок жира плавают крошки молотого перца и мошки упавшие в суп. Горячие куски рыбы обжигают губы и пальцы. Перекладываю с руки на руку и снова дую на бледно желтое мясо . Форель она и есть форель, хоть и сибирская. Пока прихлебываю ушичку не забываю поворачивать и печеную рыбку. Главное не сжечь а приготовить. Когда начинает лопаться чешуя и течь сок, самое время снимать. Хоть и наелся уже, но устоять перед таким невозможно. Половину рыбки оставляю на ужин и собираюсь в путь. Да, такой рыбалки в наших широтах нигде не найти, рассуждаю про себя мерно махая веслом. Вот если бы водилась похожая рыба скажем в пруду на Патриаршьих или в Бутово. Можно представить что творилось бы на берегах… Ну уж нет, дудки! За таким счастьем нужно очень далеко ехать. В этом его прелесть и красота. Возможно совсем скоро и сюда придет железная дорога, а значит и люди, много людей. И кончится вся эта красота и обилие. Такие вещи всегда несовместимы. Пока я размышлял о прекрасном, берега сузились и показались каменные столбы. Утесы поражали причудливостью форм и величием. Их подножья были раскрошены ледоходом за многие тысячи лет. Образовались ниши и гроты в которых весенняя река крутила плавающие бревна, а тяжелые удары мощных льдин выбивали новые куски мрамора. На мелких участках дна были видны глубокие борозды которые ледоход оставлял в гальке. Словно плугом льдины распахивали дно реки, и нет такой силы, чтобы противостоять этой мощи. С каждым пройденным километром река меняла свое направление. Казалось она течет уже в обратную сторону, но с новым поворотом все исправлялось . Отсутствие карты только усиливало это ощущение. Я вглядывался в затуманенное вечернее светило и понимал, что прав был Женя. Вечером у костра навигатор показал мне на сколько я отплыл от последней ночевки. Оказалось на семь километров. И это день хорошей гребли по течению. Судя по характеру реки следующие сутки мало что изменится . Видимо я проходил какой то горный массив, но навигатор молчал об этом. Единственное что радовало, это красивая и дикая тайга плотной стеной подходившая к краю пологого берега. Тут было много сухих дров и удобное место для ночлега. Вода в реке казалось остановилась из за глубины. Блесна опущенная вертикально с лодки долго не находила дна. Тут могли жить таймени, но я не хотел их ловить. Хороший день медленно угасал. Я сидел на толстой коряге, пил чай и смотрел, как на отвесных скалах розовыми бликами играло угасающее светило. Было тепло и удивительно тихо. Скоро ляжет роса и нужно спешить укрыться в палатке. Переворачиваю байдару накрывая ей весло и спиннинг. Покой и тишина. Нет ярких цветов, запахов и звуков. Даже оранжево-синее брюхо моей лодки под пологом вечернего дыма от костра не выглядит инородным предметом. Единственное определение всему этому – гармония. Легка и быстра на мелкой воде. Ленки - обычная рыба в этих местах. Очень хороши в ухе. - Как бы вам передать вкус..... В такой воде живут только вкусные рыбы. Можно пить. Красивый вечерний каньон. Течение ослабло, берега сошлись, значит тут большая глубина.

5. Таёжные пожары Удушливый запах гари чувствовался во влажном воздухе уже несколько часов, но ни пожара, ни клубов дыма видно не было. Тайга горит часто и причиной тому не всегда бывает человек. Обычно это сухие грозы в засушливый сезон. Именно такое лето и было в этом году. Вся окрестная тайга и дальние сопки были погружены в сизую дымку. Кругом царило безмолвное напряжение беды. Я всматривался вдаль в надежде увидеть языки пламени. С каждым километром реки это состояние усиливалось и вот впереди показались упавшие лиственницы с желтой хвоей и обгоревшие стволы белых берез. Пожар давно ушел дальше оставив ужасное зрелище выгоревшего леса. Местами еще виднелись очаги тления мха и торфа. Причаливаю к пологому берегу и беру фотоаппарат. Пожар был низовой. Это ползущий огонь выжигает вместе с корнями рыхлую таежную почву до песка и гравия оставляя деревья без опоры. Не выдержав своего веса они клонятся в разные стороны и падают как убитые воины. Их тела пожирает тот же огонь, безжалостный и беспощадный. Вдоль обугленного ствола носились большие жуки-короеды. Их было множество. Черно-серые тельца и длинные загнутые усищи вызывали отвращение. Такое чувство наверное испытывает человек увидев грифов раздирающих тушу умершего животного. Мне они очень не понравились. Вблизи зрелище горелой тайги оказалось еще печальнее чем из лодки. Огонь уничтожил совершенно всю растительность до уреза воды. Не осталось даже травы которая сбегала вниз с берега к каменной отмели. Непостижимо, как тление мха может продвигаться вниз на десятки метров по почти отвесным скалам. Другой берег Амги по -прежнему красовался зеленью и разнотравьем. Река спасла тайгу от гибели. Но при сильных пожарах бывает и ее ширины не хватает для летящего пепла и искр. К счастью здесь все обошлось одним берегом. Весь день пока я плыл по реке а справа тянулась гарь и конца ее еще не было видно. Печальные чувства гибели сотен тысяч деревьев не давали мне спокойно уснуть. Я думал о зверях и птицах которые покинули свои места и теперь обречены на миграцию в занятые соседями угодья. Их там никто не ждет и придется отстаивать свои права в драке. Думал , как в отчетах лесники напишут , что выгорели сотни гектаров деловой древесины и будут плакать об утрате. Но никто и никогда тут лес не заготавливал. Его просто невозможно отсюда вывезти никаким способом кроме весеннего молевого сплава. Но он тут невозможен из за мелкости реки и обилия поворотов. С другой стороны, горельники быстро зарастут новой лиственничной порослью и в них появятся мыши. За мышами придет соболь и жизнь продолжится. Долго еще я плыл вдоль затухающего пожара. Он то уходил в тайгу, то вырывался снова к берегу реки. Поднявшись на высокий утес можно увидеть всю картину трагедии на другом берегу. Только к вечеру мне удалось пройти горелый лес и окунуться в таежную сказку на обоих берегах. Удобная галечная коса и печеные на палочке рыбы скрасили мое уныние. Разведя спирта в кружке я встал и немного плесну в огонь и реку. Огню за то, что он потух. Реке за спасение другого берега. Ужин был отменным. Я пил обжигающий губы зеленый без сахара чай и смотрел на догорающий закат. Понимая свое беспомощное участие в природных процессах, мне оставалось только смотреть и переживать увиденное за двое суток. Хоть и далеко остался пожар, но дым еще чувствовался в вечернем воздухе. Ночью я спал плохо, а утром сильно болела голова. К полудню следующего дня жизнь наладилась. Сквозь серую пелену дымки выглянуло солнце и прибрежные утесы из белого камня стали величественнее и чище. Картина окружающей природы изменилась. Справа появилась прибрежная терраса расширяющаяся с каждым километром. На ней виднелись жердевые загоны для лошадей и скота. Небольшие сарайчики из досок и редкие стога сена. Совсем скоро показались крыши домов и разноцветные флаги России и республики Саха. Это был небольшой поселок из десятка домов дачного толка, метеостанция, избы охотника и хозяйственных построек. Рядом паслись коровы и кони. Я причалил у крайней избы и вытащил подальше лодку. Меня пока никто не видел и даже собаки не обнаружили моего присутствия. Беру фотокамеру и навигатор в котором кончилась картинка с картой моего местонахождения. Может кто объяснит мне где я нахожусь и сколько мне еще плыть до трассы. Поднимаюсь на высокий берег, там стоит остов чума выполненный из жердей лиственниц. В избе топится печь и лают привязанные собаки. Посредине широкого двора меня встречает хозяин. Невысокий коренастый человек крепкого телосложения и якутской внешности представился Женей. Я рассказал откуда плыву и что мне хотелось бы узнать. Он охотно пригласил меня в дом на обед. Только что он сварил большой кусок сохатины . Запах стоял на весь дом и мне ничего не оставалось, как пойти к лодке за подарками и небольшой порцией спирта. Ничто так не располагает таежный люд к общению, как этот чудодейственный напиток. Женя оказался штатным охотником какого то хозяйства и это была его основная резиденция. Жил он тут один с собаками и лошадьми. Соседями и друзьями были метеорологи. С хозяевами новых элитных дач он не общался. Пока мы жевали душистое мясо и запивали его бульоном, под ногами крутилась молодая собачонка лаечной породы. Она была любимицей Жени и получала лакомые хрящики и кости. Разговор шел о пушнине, охоте на лося и медведя, ценах на меха и самоловах. Последнее меня очень удивило. Мой новый знакомый не знал что такое кулемка и ловил соболей лишь капканами. Его маршрутный путик в одну сторону составлял двести километров и имел всего пять маленьких избушек для ночлега. Охотился он верхом на лошади и не держал другой техники кроме моторной лодки. За несколько дней зимой он пересекал водораздел между Амгой и Алданом и уходил обратно. Пока он мне все это рассказывал, я листал под столом карту навигатора и удивлялся величине его капканного путика. Зима в этих краях морозная, но малоснежная. И лошади сами находят себе пропитание раскапывая снег в поисках травы и осоки. Они знают многие тропы ведущие через горные массивы и мари, сами выбирая себе дорогу вдоль поставленных капканов. Поистине товарищи по промыслу. Наш разговор затянулся далеко за полночь. Мы вышли покурить на крыльцо нечаянно разбудив спящую собаку. Тайга спала окутанная темнотой и сырым туманом. Только лошади топтались на косе за деревней и стучали копытами по камням. Слышно было их фырканье и шумные вздохи. На дальних столбах светились лампочки похожие из за тумана на диковинные одуванчики. Покой и тишина царила в округе. Мне было предложено спать на широкой полати покрытой несколькими слоями конских шкур. Утром я пообещал хозяину показать, как делается деревянная ловушка на соболя. Уж больно его это заинтересовало. Местные не пользуются стационарными самоловами поскольку в разные сезоны из участки могут меняться. У Жени были закрепленные охотугодья и ему такие самоловы были нужны. Забор из жердей как нельзя лучше подходил для наглядного примера. Осталось только выстругать насторожки – челаки и все будет готово. С этими мыслями мы и заснули. Хороший был день. Выгоревшие лиственницы. Грань жизни и огня И только река может удержать огонь не дать ему перейти на другой берег Далекий потухший пожар уходящий языком в сопку Базовое зимовье охотника Жени Он со свей молодой собакой

4. Счастливый странник Ночь застала меня в таком месте, где река разлилась по широкой долине и образовала много небольших островов и каменистых кос вдоль основного течения. Такие косы состоят из булыжника примерно одного размера, тщательно отшлифованного и уложенного вешним паводком. Затем течение слабеет, вода уходит и на месте где недавно бушевали волны и металась мутная паводковая вода остаются такие вот живописные острова. Они хорошо подходят для остановки на ночлег. На них всегда дует легкий ветерок отгоняя мошку, можно найти оставленные рекой принесенные деревья и ветки для костра. В одном только проблема, спать приходится на неудобных макушках булыжников. Как бы вы не раскидывали все торчащие камушки, разгребали и выравнивали до малейшего бугорка небольшой пятачок для палатки, все равно ночью в самом неудобном месте вырастет камушек. И ворочаясь всю ночь с боку на бок будешь ругаться и перекладывать коврик в поисках более ровной площадки. Наконец измучившись и отлежав руку все таки засыпаешь скрючившись в ужасной позе. Утром этот каменный подлец полетит в реку в наказание за мучительный сон. Ты постепенно успокаиваешься и жизнь снова радует теплым солнечным утром и полным безлюдьем вокруг. Чтобы настроение окончательно наладилась спешу на утреннее купание. Вода очень теплая и каменное дно рябит под несильным течением. Всю дорогу жалел, что взял с собой подводные очки. Рассвет давно уже перешел в позднее утро, а я все хожу голышом и вожусь возле костерка заваривая зеленый чай и овсянку в банке из под майонеза. Когда высох тент палатки и были уложены на свои места вещи, я задумался, - а стоит ли одевать на себя хоть что то? День будет очень жарким, а встретить людей достаточно сложно я решил плыть так. И напрасно… Прошел час и с левой стороны показался широкий приток. Скорее что- то стекало широкой полосой в реку. Подплыв ближе увидел, как из каменистого берега под скалой выбивается мощным течением струя воды. Чуть дальше еще и еще, так на площади примерно с небольшой дачный участок. Причаливаю и опускаю руку в эти струю. Вода обжигает своим холодом. Возможно это оттаивала мерзлота или просто били мощные ключи я не знаю, но стараясь вылезти из лодки неудачно поскользнулся и упал в воду под берег . Тут то и пожалел, что на мне не было никакой одежды. Настолько контрастного купания я никак не ожидал. Вода оказалась удивительно вкусной. Я черпал ее кружкой и пил большими глотками пока не почувствовал тупую боль где то в затылке. Набрал про запас в пустую бутылку и добавил спирта. Позднее я начал разводить его только водой из таких ключей, благо их много по реке. Вкус такого состава не хуже Смирновской водки. Согревшись и закусив беру спиннинг и иду искать своего линка. Он обязан стоять тут на этой ледяной струе. Два-три броска и мощная рыбина уже поймана на обед. Мне не нужно больше, за раз столько не съесть а ловить ради интереса нет желания. Поймал – опустил придумали янки на прудах очистных сооружений, где рыбу есть нельзя. Из курса ихтиологии института я помню лекции профессора о том, что взяв в руки живую рыбу вы наносите ей ожег своей температурой тела. И выживет ли на после этого неизвестно. Рыбы хладнокровные создания. Брать их нужно в специальных перчатках. Через пару часов на берегу стали появляться заброшенные загоны для оленей. Это верный признак близкого стойбища. Вон уже виден дымок от дымокуров и светлые силуэты моторок на пологом берегу. Три разномастные собаки встретили меня дружным лаем. Зимняя шерсть висела клоками на их худых боках а в проплешинах виднелась редкая летняя шерстка. За собаками вышел крепкий коренастый парень в болотниках и с палкой в руке. Поздоровались. Меня пригласили на чай. В стойбище было много оленей если судить по размерам коралей. Две избушки, туалет, склад ГСМ, пару лабазов, баня и таежная каменная печь в бревенчатом окладе для выпечки самого вкусного и душистого хлеба. Все по- хозяйски. Женщина суетилась убирая со стола рыбьи кости и крошки, ей мешали маленькие дети и щенок. В большой черной сковороде на краю стола остатки больших недоеденных окуней и десяток мух утонувших в масле. Пожилой мужчина играл с правнучкой в затянутой марлей летней кухне. Мне положили вареной рыбе, крупной картошки и поставили большую замызганную кружку черного как деготь чая. Разговор и обед в гостеприимном стойбище был недолог. Люди куда то торопились. Я быстро доел и собрался тоже. Над оставленной миской уже вились мухи. Проплыл я совсем немного меня догнала моторка в которой сидел старик с правнучкой на коленке, молодая эвенка с детьми и парень за мотором. Его бронзовое лицо, впалые широкие скулы и сейчас оставалось спокойным и строгим. Для них это обычная кочевая жизнь. Такие цыгане тайги. Мне помахали рукой, я ответил. Лодка скрылось за поворотом оставив над водой сладковатый дымок . Это оказалось последнее эвенкское стойбище. Дальше тоже будут оленеводы только уже якуты и совсем не скоро. Я опять был один на этой красивой и гостеприимной реке. Небо подернулось дымкой а ветер окончательно стих. Размеренные гребки веслом и шипение воды за бортом навевают такой покой и блаженство, от которого совсем не хочется торопиться. Открывающиеся пейзажи прибрежных скал очень живописны, и постоянно щелкаю затвором камеры. Чтобы отразить истинную красоту речной долины нужно обязательно карабкаться на верхние полки осыпающихся скал. Только сверху можно найти интересную точку для съемки. Времени у меня много и я с удовольствием забираюсь на утесы. Там есть пробитые изюбром тропы по которым можно найти лучшее место для подъема или спуска. Поднявшись наверх, открывается картина бескрайней тайги уходящая далеко к горизонту и таящая в сизой дымке. Речное русло просвечивается до дна, а моя утлая лодочка кажется не больше спички среди этого бескрайнего простора Сибири. Вот оно счастье, рядом! Здесь чисто и первозданно! Воду можно пить погрузив губы в реку, спелые ягоды не нужно мыть перед едой (так же как и руки), а рыба настолько свежая и вкусная, что не нужно никаких приправ. Лодка все плыла и было немного грустно от понимания того, что скоро кончится маршрут и придется возвращаться в постылый город. Наверное для того, чтобы готовить очередную поездку в далекое, дикое и прекрасное. Ради этого и стоит жить. Утро на каменистой косе. Так тает вечная мерзлота. Вкусная ледяная вода. Развести спирт самое то! Хороший ленок - сибирская форель Будущий оленевод кочевник Сохнут нарты Велика Сибирь ! И моя маленькая лодка внизу

Подниматься вверх не сложно. Где плёсы и прочти нет течения идешь на веслах. Если течет быстрее стараешься грести под самым берегом, там оно значительно медленнее или есть даже обратный ток. Ну а где совсем шивера или порожек приходится тащить на веревке корабликом или руками. Хуже всего завал в верховьях. Они могут достигать сотен метров и там уже все тащится на себе по берегу. Этот самый не самый страшный Нет, ружье беру крайне редко, только спиннинг и камеру.

3. Прикоснулся к вечности. Прикоснулся к вечности Прошло два дня негаданного свидания с Амгой. Людей я не встречал и был этим очень доволен. Солнце по - прежнему светило весь день, но не пекло и не чувствовалось духоты которая бывает в городе или перед дождем. Полное отсутствие мошки и комаров только добавляло удовольствия от поездки. Мне с трудом верилось, что все это центральная Якутия. В моем представлении тут должен быть комариный рай, но оказалось вполне комфортно. В Москве мне дали в дорогу навигатор Гармин. С прибором я давно был знаком, но тут новая дорогая модель с картой памяти на которую мне записали всю нашу державу и пообещали отменное качество приема. Этот прибор оказался способен не на многое. Он показывал где я нахожусь, скорость, замерял расстояние, но там где отсутствовали автомобильные дороги встроенная карта просто исчезала с экрана. Таким образом исчезла и большая часть моего маршрута по Амге. Скоро я не смогу узнать ни названия притоков, ни места своего нахождения. Поистине передовые технологии 21 века ! Река Улу впадает мощным левым притоком. Вода в ней немного желтоватая и теплая. Ленки не любят теплой воды и надеяться на хороший улов тут не приходилось. Однако окуни и щука обязаны клевать безупречно. Дело к вечеру ,причаливаю. Выбрав желтую вертушку среднего размера начинаю пробрасывать издалека от места впадения реки к самому устью. Два окуня средних размеров были аккуратно сняты и отпущены. Из улова остался только последний за пол кило весом. На этом берегу нет хорошей стоянки и мне приходится переправиться на противоположенный. Там на высоком пригорке густо поросшим душистыми таежными травами и бархатным ковром мха я расстелил свою палатку и стал готовиться к ночлегу. Ветерок еще слабо шевелил листья ивняка и доносил запахи воды и цветов. Он дул вверх по течению, обычный речной ветер. Собирая сухие палки на галечнике я немного прошел за изгиб берега и увидел вдалеке стоящие лодки. Ни дыма, ни лая собак, ни оленей. Будто людей не было рядом. Решаю дойти и посмотреть что там такое. Собаки услышали меня задолго до того , как можно было различить цифры номера написанные на борту лодки белой краской. Но никто не вышел на берег на их настороженное тявканье. Уже поднявшись к избам замечаю свет керосиновой лампы в низком маленьком окошке. Постучал кулаком в дверь и она открылась. На пороге стоял старик в старой меховой безрукавке и коротко обрезанных валенках. В обветренном, покрытом глубокими морщинами лице светились добрые карие глаза. Он улыбнулся и протянул мне руку: – Иван. Я глуховат немного, ты говори громче. С трассы плывешь, один? Я покачал головой в знак согласия и переступил порог тепло натопленной просторной избушки. - Вы тут охотитесь или рыбачите? – спросил я старика достаточно громко чтобы он услышал. - Нет. Это зимовье моих друзей из Томмота. Я у них давно здесь живу. Охраняю немного, собак кормлю. А ребята мне еду привозят, бензин патроны и водки. У тебя нет вотки то? Глядя на чистую посуду , старенькие, но выстиранные штаны и стопку свежевыпеченных булок, можно понять, что этот человек не пьяница. Просто давно не видел людей и соскучился по человеческому общению. А какое же общение без стопки водки. - Как же нет! Есть. Вот только у меня уже палатка стоит в километре отсюда, и все вещи там остались. Сюда пришел посмотреть и заодно дров собрать. - Так ты иди ко мне ночевать. Места вон сколько. А я пока ты будешь лодку грузить я оленины сварю… Старик хитро посмотрел мне в глаза надеясь услышать утвердительный ответ. Ну как можно было отказаться. Пока я собирал палатку и все таскал с крутого берега в лодку, стемнело. Появилась мелкая мошка - мокрец. Его почти не видно на теле из- за крошечного размера, но кусается он больно. Потом покусанное место кровоточит и долго чешется. Иван был очень интересным собеседником. Он уже десять лет не выезжал из тайги в город считая это ненужным для себя. Родственников у него не было, а здоровье не мучило болезнями. Мы болтали о жизни, реке, охоте и рыбалке, обо всем, что интересовало меня и его. Дядя Ваня, так я его называл, никак не мог понять, почему все стремятся жить в городе, где за все надо платить, там частые болезни, милиция, аварии и воры. Он постоянно слушает радио и не находит ответы на понятные современному человеку вещи. Что такое террористы, интернет, государственная дума, баррель, рэп и многие другие слова льющиеся на него потоком. Когда допили добрую порцию разбавленного спирта и решили ложиться спать, он сказал что ждет своего приятеля который должен уже быть здесь. Валера был охотником и шел с соседнего стойбища за тридцать километров просто так поговорить, пообщаться. Это обычное дело в тайге, когда люди живут далеко друг от друга а никакого транспорта нет. Мы уже легли спать, как он вошел в избу и все началось заново. Утром пришлось всех еще и похмелять, а запасы спирта подходили к концу. Мужики поведали, что на утесах другого берега есть наскальные рисунки первобытных охотников. Не теряя времени я поспешил в указанное место. Там на небольшой высоте у входа в пещеру действительно было изображение лося и два ряда наклонных палок. Поскольку по реке плывет много туристов, то отдельные желают приобщить и себя к творениями пещерного предка. Рядом уже красовались надписи на человеческом языке: - Валера. Хатыстыр . От критинов нет спасения даже в глухой тайге. Мне представился одетый в невыделанные лосиные шкуры далекий предок якутов живший возможно в этой самой пещере и убивавший копьем с каменным наконечником огромное рогатое животное. И судя по количеству палок, таких удачных охот в этом месте было десятки. Если бы скалы и река могли говорить, то это был бы лучший охотничий рассказ всех времен. Я прикасаюсь к коричневой охре на белой скале и руку холодит вечность. Сколько воды утекло с тех пор? Наскальных рисунков несколько. Возможно я даже не все обнаружил, но счастлив и взволнован этим. Мои новые друзья уже поймали и пожарили окуней и ждут нового розлива. Даю им понять, что продолжения больше не будет и собираюсь. Подходит охотник Валера и говорит, что на реке Мундручу тоже есть рисунки, но мы – якуты, никому не показываем их. Это для нас священные изображения. Но за мои угощения я могу заночевать в его базовом зимовье на реке Туойдах, что в двух дня ходу отсюда. Там есть баня, дрова и немного еды. Душевно благодарю моих новых знакомых за оказанное доверие и прием. На память дарю пару дорогих блесен – самый ходовой товар на реке. Когда я оттолкнулся от берега и поплыл, они еще некоторое время стояли возле пустых бочек и махали мне рукой. Я покрутил веслом в воздухе и уже не оборачивался назад. День выдался серый и безветренный. Исчезли птицы, только стрекозы носились над тягучей водой и где то рядом гулко куковала кукушка. Удивительно много в тайге этих птиц. Кукование не что иное, как брачная песня и сигнал о занятости этого участка определенным самцом. Возможно в другое время это наводит на лирические чувства, но сегодня сильно болела голова от вчерашнего застолья и я в душе проклинал назойливую птицу за ее дурацкое ку-ку. И надо же, как долго она может куковать? Кажется летит вслед лодки о орет прямо над ухом. Это не выносимо . Тяжелый день для дальнейшего сплава! Амга. Течение ее спокойное и не быстрое. Рисунки выполнены красной охрой и пальцем на скале. Так рисовали древние люди во всем мире. Сама пещера сбоку от рисунка. Вполне понятное изображение сохатого. Лоси мало изменились с тех пор... Охотник Валера. Утро.

2. Люди реки. Серый рассвет едва шевелил матовый туман и сквозь черную москитную сетку палатки монотонно и грустно пищал мелкий утренний комар. Размеренное шипение переката, да гулкое кукование кукушки разбудило меня в это утро. Не знаю сколько было времени и какой день недели наступил сегодня, я лежал подняв в потолок глаза и слушал тайгу. – Ку-ку, ку-ку, ку-ку – куковала выскочка- кукушка. Висящая в воздухе сырость гасила высокие ноты. Казалось птица кричит прямо над моей мокрой палаткой, звуки не растекались а мягко таяли в тумане. - Кукушка, кукушка сколько дней мне плыть по реке? – прошептал я сквозь сетку боясь напугать осторожную птицу. – Раз, два, восемь, двенадцать….. – уж слишком добрые здесь кукушки! Комар пищал как больной зуб, птица куковала и я лежал заложив руки за голову и вдыхая влажный таежный воздух слушал осторожное просыпание огромной якутской тайги. Амга или Амма по якутски берет начало на северных склонах Алданского нагорья недалеко от города Нерюнгри. Течение ее не быстрое, а вода настолько чистая, что разводя спирт в бутылке удивляешься прозрачности напитка. Пройдя 400 км по красивой горной тайге к северо-востоку в ста километрах от г. Томмот она пересекает известную Колымскую трассу М-56 и уходит дальше на встречу с могучим Алданом. В ее верховьях стоят эвенки- оленеводы, живут якуты, рыбаки и охотники за соболем. Выбеленные временем известковые скалы обрываются отвесами в ее чистые воды из за этого весь пейзаж становится светлым и удивительно живописным. Не даром Амга считается жемчужиной средней Якутии о чем свидетельствуют многочисленные наглядные плакаты вдоль пыльной дороги. Кукушка продолжала свою песню, когда я тепленький вылез из своего жилища в бодрящую изморось, прошлепал до ближайшего куста по холодным и гладким булыжникам и расплылся в улыбке подняв заспанные глаза к небу. Обильный вечерний чай сделал свое дело. Подойдя к реке опустил в ее воду руки чтобы зачерпнуть воды и умыться. Боже! Какая же она теплая ! Не секунды не мешкая захожу все глубже и глубже и погружаюсь в медленное течение. Русло не глубокое и скорость не велика. Расслабившись ложусь на спину и дрейфую с неописуемым наслаждением. Плыл я недолго, но сквозь погруженные в воду уши услышал чьи то голоса; - Покойник плывет что ли? Принимаю вертикальное положение и вижу двух мужиков чистящих зубы у моторки на другом берегу. Быстро гребу к своему берегу и подпрыгивая на острых камнях спешу к свой палатке сверкая белым задом в редеющем тумане. Пробуждение окончилось вместе с лирическим рассветом. Скоро выяснилось, что было воскресенье и десятки отдыхающих проехав по каменистому берегу устроились с палатками в живописных уголках для рыбалки и пьянки на выходные. Меня это явление сильно огорчило. Я думал, что попал в глухую тайгу, а тут Жигули и Тойоты и пышногрудые дамы с детьми. Вскоре пошли утесы преграждающие путь машинам и жизнь наладилась. Чистая, живая тайга подступила к воде и нависшие лиственницы, как гламурные пальмы с Карибских островов свесились над прозрачным течением. В русле реки растет та же осока, что и на берегу. Из за этого создается впечатление, будто под днищем извиваются в воде сотни ярко-зеленых щупалец желающих схватить легкую лодку и утянуть на дно. Среди такой подводной растительности обитают тысячи рыб разных пород и размеров. Здесь обычны крупный полосатый окунь и большая щука. На перекатах живут ленки, на плесах нагуливает жирок серебристый сиг, а в глубоких яма прячутся мощные таймени. Рыбы по все реке очень много и ловится она поразительно просто, стоит только забросить спиннинг с любой блестящей приманкой. К полудню солнце начало припекать с особой силой и мне приходилось часто обливать себя из кружки или купаться. На невысоком берегу показались деревянные дома и сараи. У края воды валялся культиватор, - вещь явно не из этой картины. Я пристал узнать, что тут такое и попить чаю. На лай облезлой собаки вышел пожилой худой мужик с синяком на левую половину физиономии. Молча протянул широкую сморщенную ладонь и произнес : - Василий. Поздоровались. Я спросил, что случилось и он правдиво ответил будто упал с лестницы. В двух десятках метров показалась старуха и уставилась на меня в бинокль пытаясь понять кто приплыл. Мне поведали, что это деревня Павловское и раньше тут был колхоз, косили, держали коров, растили пшеницу, но все разрушилось и люди сбежали в Хатыстыр. Остались они со старухой да оленевод Петр, что сейчас на летнем паствище километрах в пяти ниже по течению. Я поблагодарил за рассказ и поплыл на стойбище желая увидеть много интересного. Это интересное не заставило себя долго ждать, и за поворотом реки показался караль с горящими дымокурами. Темными точками на каменистом берегу выделялись олени. Петр оказался молчаливым худым якутом лет тридцати. Его черные прямые волосы, разбитые кулаки и затуманенный взор навели меня на мысль, что ему катастрофически хочется выпить. Как на грех у меня был спирт и разговор затянулся до вечера. Оказалось у него паслось тринадцать тощих общинных оленей и один из них утром издох. Я помог вытащить его тушу к воде. Петр тут же отрезал кончики нежных пантов покрытых пушком и поведал какое это местное лакомство запеченное на костре. - Дай котелок. Сварим язык и печень! - А что у тебя даже котелка нет в хозяйстве? – поинтересовался я глядя на убогость его бытия. Он отрицательно покачал головой, видимо пропил и котелок. Я увел разговор в другое русло. Мне не хотелось варить дохлятину в котле. - А кто тебе сказал, что я тут стою с оленями? – сурово спросил хмельной Петр дыша на меня уже свежим перегаром. Глядя на этого индивидуума можно предугадать его дальнейшие действия и реакцию на мои ответы. - Там, говорю, в деревне мужик с разбитой мордой поведал. На него вчера лестница напала. – ответил я и покосился на собеседника. Тот расплылся в улыбке и стал отмывать оленью кровь и шерсть с ножа и с рук. Я не стал долго искушать судьбу и поторопился отплыть подальше от этого грязного места, где нет котелков и люди едят дохлятину. Сверху послышался гул мотора и скоро показалась точка. Она росла медленно, пока не обрисовался контур двух лодок груженых бочками и собаками. Через час этот аргиш догнал мою байдару. Они шли тяжело на одном моторе и тащили около тонны груза к далеким стоянкам. Якут и русский парень Сергей. Добрые и отзывчивые угостили меня домашними котлетами и местной водкой. Котелок у них был! Наше совместное путешествие длилось до ночи. То они обгоняли меня под мотором на тихих плесах, то я обходил их на мелких перекатах, где они толкались шестом или прыгали в воду и проводили связку лодок руками. Когда я уже ставил палатку на приглянувшемся берегу, ребята медленно проплыли мимо помахав руками и пожелав спокойной ночи. Вечерний чай с сухарями и печеный на прутике окунь лучшая еда на ночь. Дело в том, что попробовав местную жирную рыбу я перестал пользоваться сковородой и запекал улов на хворостинке или в углях. Вкус печеной рыбы в своем соку не сравнить с жареной в масле. Сковородку я потом оставил в каком то гостеприимном зимовье вместе с литром подсолнечного масла. Сцены того дня. Деревня Павлолвское. Олени у дымарей в карале. Так спасаются от вездесущей мошки. Петя. - Дай котелок! К далеким стоянкам. Лиственницы как склонились над рекой Вода Амги

Хорошо. Раз многим нравятся рассказы не только про охоту , читайте первый в разделе Литература.

1. Так бывает иногда. Я не слукавлю если скажу, что у каждого жителя мегаполиса в глубине души шевелится, скоблит и кусает грешная мысль собрать манатки и двинуть куда глаза глядят подальше от надоевшего бытия и давящего пресса современной жизни. Поэтому считая себя совершенно нормальным человеком, стараюсь неотступно следовать мудрому изречение: - … чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, ежегодно отправляюсь в места далекие и дикие с одной лишь целью никого не видеть хоть месяц. Экспедицию этого года готовил всю зиму. Карпел над картами, что то высчитывал, подгадывал и узнавал расписания, подводя итог всей работе к июню месяцу. Деньги – проклятая обуза сильно, оттягивали начало старта, а заработки все не шли. Пришлось занять немного и купить билет на два поезда до Томмота. Это район центральной Якутии и ехать туда предстояло шесть суток с пересадкой в столице БАМа Тынде. Целью была скромная река Буотама, что течет параллельно красавице Лене в трехстах километрах выше Якутска. Добраться к ней предполагалось проплыв немного по реке Алдан от станции со смешным название Нижний Куранах до эвенкийское деревушке Угоян. Там найти проводника с лошадью и навьючив на нее поклажу перейти водораздел к реке Амга. Там собрать байдару и почти сто километров подниматься вверх по речке Туора к самым истокам Буотамы. Плыть по Буотаме триста километров вниз к Лене одно удовольствие. Кроме стойбищ оленеводов там нет людей и попасть на ее берега можно как я, или вертолетом. Река изобилует рыбой и красивыми видами прибрежных выветренных скал останцов. Устье ее находится недалеко от самого Якутска и выброска не представляла труда. В такое далекое путешествие со мной решился ехать старый знакомый Володька – молодой спортивный парень костистого телосложение и законченный вегетарианец. Прибыв в Тынду, удачно пересели на поезд до Н. Куранаха. На пяти вагонах торжественно красовалась надпись «Железные дороги Якутии». Я спросил начальника состава почему железные дороги во множественном числе? Она грозно что то проворчала и закрылась в вагоне. Главная головная боль Якутии это отсутствие дорог вообще и главной артерии – железной дороги в частности. Ее строительство движется мучительно долго и все уже устали приближать день открытия магистрали. Поезд был забит пьяными вахтовиками. Они выпивали и бродили по составу всю ночь. Утром удачно погрузив рюкзаки на такси доехали до теплых чистых вод Алдана и немедленно искупались. Облегчение наступило после первого глотка пива. Быстро собираю байдару и осмотрев не забыли ли чего отчаливаем в сгущающуюся темноту грозовой тучи. К полуночи достигли поселка Угоян. Палатка, костер, много чаю с курагой и финиками. Володе что нездоровится. Я спал плохо и проснулся еще до восхода солнца от тяжелого пыхтения. На фоне розовеющего неба было хорошо видно, что нас нюхает лошадь. Ее большой нос шаркал по тенту и глубоко втягивал воздух. – Вали отсюда! Сначала послышался щечек порванной копытом оттяжки, потом удаляющийся топот. Вылезаю из палатки скорее по нужде, чем по желанию. Весь утренний пейзаж укрыт плотным туманом из которого проступают скальные уступы другого берега и крайние дома поселка. Кругом пасутся кони и коровы. По береговым камням бегут две собаки не обращая на меня внимания. Река течет как густая смола, почти не издавая звуков и волн. Только редкие подводные течения создают плавные завитки на ее поверхности. Стояла такая тишина, будто звуки не существуют на этой земле. Лишь изредка храпели кони и далекий петух из тумана поприветствовал начало нового дня. Босяком бреду по ледяной росе к сосняку за дровами для костерка. Вы когда последний раз ходили по росе рано утром? Солнце уже встало над забором нечесаных лиственниц, а Володя все спит и тяжело вздыхает в палатке. Я допиваю очередную кружку чая слушая, как далекая моторка сбавив газ цепляет на мелком перекате винтом за дно. Мотор вырывается из воды и выхлопная труба громко рявкнув, снова погружается в воду. Иду поднимать друга, нам надо искать проводника. Володя проснулся совершенно разбитый и больной. Его не долеченная в Москве простуда отозвалось опасными последствиями. Отправляться с нездоровым компаньоном в такой тяжелый и безлюдный маршрут было нельзя. Посылаю его в медпункт, а сам разбираю байдару и иду искать проводника. Он вернулся не скоро и вовсе унылый. Ему требовалась скорейшая госпитализация во избежание еще больших осложнений. Завтрак не лезет. Молча жуем курагу и крошеную лепешку. Володьку нужно быстро доставить хотя бы в больницу, а для меня это означает сход с намеченного маршрута и конец поездки. Настроение у обоих отвратительное. Радует, что это случилось в последний момент когда можно повернуть назад. Дальше такого случая уже придумать сложно. Решаю плыть вниз по Алдану к Томмоту сто двадцать километров. Там есть больница и проходит трасса. Володя ничего толком не ел и было видно как ему хреново. На следующей ночевке он стонал всю ночь и пришлось делать ему грелки из нагретых в костре плоских валунов. С ними он чувствовал себя лучше. Два дня хода по Алдану дались ему тяжело но мы знали, что все будет хорошо если доберемся до поселка как можно раньше. Я искал разумный выход в этой ситуации для дальнейшего сплава. О далекой Буотаме пришлось забыть. Томмот встретил жарой . На берегу купались дети, а мужики распивали в тени кустов бутылочку. Я сушил лодку и ждал возвращения своегно больного товарища. Его состояние ухудшилось, но он сбежал из местной больницы увидев в коробке со шприцами плавающих комаров. - Николай, я должен добраться до аэропорта и улететь в Москву. Извини, что сорвал тебе всю экспедицию, но так получилось. Он стоял и смотрел на меня голубыми глазами. Его скирда кудрявых русых волос пряталась под вязаной шапкой и это в такую жару. Я понимал его желание и подняв рюкзак потащился к краю причала. На такси мы доехали до железнодорожного вокзала Томмот, где были камеры хранения и откуда уходили маршрутки в Якутск. Пообедав в придорожном кафе, понимающе молча расстались на обочине дороги. Я остался голосовать на север, он пошел ночевать на вокзал. Солнце еще нещадно жарило лицо, когда я смотрел на его удаляющуюся фигуру. Так я и стоял с протянутой рукой пока уже в сумерках меня не подобрал микроавтобус. С огромным рюкзаком я еле втиснулся в переполненную машину взглянув напоследок в сторону вокзала. Машина везла меня на Амгу. Это был запасной но не равнозначный вариант. К нему я не был готов. Отсутствие карт и информации по маршруту сильно осложнили продвижение. Дорога то пылила, то качала на ямах, но к десяти часам меня довезли до моста через реку. Быстро собираю байдарку. Подошел русский мужик с собакой и поинтересовался откуда я и куда плыву. Я ответил, что вниз до места где можно выехать к людям. Тебе плыть пятьсот километров ответил он и пожелав мне удачи побрел по тропинке вверх к домам на бугорке. Ну что же теперь если пятьсот! Делаю торопливые снимки и отчаливаю. Снова один . Лодка почувствовав отсутствие одного гребца легко подчиняется взмахам весла, и стремительно втягивается в мелкую быстрину. Поворот, другой, и стих шум машин, блики фар и лай собак. Кругом тайга и река. Что еще нужно для счастья. Как там Володя думал я засыпая в теплом спальнике. Ему конечно хватит денег чтобы улететь из Якутска. Он налегке, чего не скажешь про меня с лодкой. Но усталость взяла верх и я уснул измученный жарой и долгой дорогой . На берегу Алдана Долго ловил порпутку Дорога на Якутск. Мост.

Приведенные карты не полностью отражают смысл. Так например считать плотность глухаря на единицу площади в Тверской и Якутии очень не правильно. Конечно она будет в разы выше в Тверской. А самую шикарную тягу вальдшнепа я стоял в верхнем течении р. Варзуга (центр Кольского п-ва) 10 июня 2002 года. На карте граница гнездования не дотягивает примерно 100км. Так что все очень субъективно...

Тверская очень большая область. Есть такие диковинные уголки..... Вот Денис знает, он тоже там бывал

Выводятся долгим трудом и умением видеть в собаке нужные качества и заглушать не желательные. Если в свое время не сведующие в этих делах люди сумели загубить породу в отдельно взятой стране, то усилиями других ее можно существенно оздоровить. Но для этого надо делать, а не бубнить. Привезти например свежую кровь из других стран и вести селекцию воспитывая лучшие качества и отбирая лучших производителей. Да, легавые мне не знакомы. Я много лет работал с лайками. Я не турист. Просто система департамента перестала меня устраивать как охотоведа, а желание снова пожить в тайге осталось.